Перед мысленным взором Девона вновь возникла страшная картина: Моргана лежит под Санта-Анной, обхватив его руками за шею, позволяя ему целовать себя, пить из глубин сладкого колодца, который Девон считал только своим. Да, он предупредил Моргану, что скорее убьет, чем позволит навредить Стиву Остину. Он не лгал, но не политические убеждения заставили его произнести эти слова. Во всем было виновато это воспоминание, от которого он не мог избавиться и которое каждый раз будило в нем зверя…
Моргана ощутила странное покалывание в спине, своего рода животный инстинкт, предупреждавший об опасности, и обвела пристальным взглядом кусты по обеим сторонам дороги. Ничего. Оглянувшись, она встретилась глазами с Девоном. При виде какой-то первобытной ярости на его лице она испуганно сглотнула. Девон первым отвел взгляд и стал смотреть на дорогу.
Только сейчас осознав, что все это время она удерживала дыхание, Моргана облегченно вздохнула. Вот уже более месяца они проводили вместе двадцать четыре часа в сутки, и Моргана все больше терялась в догадках: что представляет собой настоящий Девон Говард. И правда, какой он? Красивый, хорошо одетый молодой человек, приехавший защищать интересы англо-американской колонии в Техасе, или соблазнительный дьявол, который по пути из Нью-Йорка подогревал ее ненависть, превратившуюся в нежную привязанность по дороге в Веракрус? Заботливый сострадательный человек, ухаживавший за ней после несчастного случая во дворе дома Эскобаров и потом приезжавший каждый день, чтобы справиться о ее здоровье? Или он такой, каким представил его Антонио: человек без принципов, который воспользовался добрым отношением тети Изабеллы, чтобы стать другом семьи и тем самым повлиять на исход дела полковника Остина? Или он такой, каким показал себя с самого начала путешествия: суровый, непреклонный, жестокий? Моргана чувствовала, что он не лукавил, когда говорил, что скорее убьет ее, чем позволит навредить полковнику. Этот человек, от одного взгляда которого ее пробирал страх, вполне мог воспользоваться огромным ножом, висевшим у него на поясе. Она до сих пор помнила, как холодно блестели его глаза, когда он дотронулся до шрама у нее на шее.
Даже внешне Девон очень изменился за время пути. Отросшие спутанные волосы спадали ему на плечи. Его лицо, на котором все реже появлялась обворожительная ленивая улыбка, стало суровым и беспощадным. В сюртуке и панталонах он казался стройным и гибким, теперь же в глаза девушке бросались развитые мышцы и широкие плечи. И ни намека на полноту, которая была так распространена у мужчин из привычного Моргане общества. Она ясно помнила ощущение сильных мужских рук, обнимавших ее ночами; бугрящиеся мышцы груди, к которой она прижималась головой и которую целовала в порыве страсти; узкие бедра, которые она сжимала в миг наслаждения, когда он овладевал ею. Дорожная одежда Девона, широкополая шляпа, скрывавшая его пристальный взгляд, легкая хлопковая рубашка, прилипавшая к сильному торсу в часы полуденной жары, потертые облегающие брюки, не скрывавшие мускулистых бедер, выдавали в нем настоящего мужчину, полного животной силы и отваги. И все же наиболее остро Моргана ощущала скрытую под внешней оболочкой жесткость этого человека. И эта жесткость внушала ей беспокойство, становившееся все сильнее и сильнее.
Но она также помнила их ночи. Слегка покраснев, девушка постаралась отогнать от себя волнующие воспоминания. С самого начала ее попытки сопротивляться оказались бесплодными. Девон неоднократно доказывал свою власть над ее телом: на корабле, на празднике Святого Иоанна Крестителя, в тишине ее собственной спальни. Кем бы ни был этот мужчина, она знала только одно: прикосновение его рук сводило ее с ума; его губы одурманивали, а ощущение его мужского естества внутри доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие.
Почувствовав стеснение в груди, Моргана не на шутку испугалась. Ей надо как можно быстрее избавиться от него! Иначе будет поздно… слишком поздно для того, чтобы побороть возникшую привязанность. Девон все время пытался удовлетворить свое желание, чтобы как можно скорее пресытиться. К сожалению, в случае с Морганой это не помогало. Она боялась, что, когда он отпустит ее и разрешит вернуться в Мексику, ей не захочется уезжать. Нет, это не любовь. Откуда ей взяться? Девон разговаривал с ней, только когда был рассержен или отдавал приказания. Он открыто выказывал презрение к тому образу жизни, который она, по его представлениям, вела. Неужели она правда такая? Моргана больше ни в чем не была уверена. Она знала только, что надо как можно скорее расстаться с Девоном, пока не стало слишком поздно.
Аромат поджаривающейся на костре птицы сводил Моргану с ума. День выдался необыкновенно жарким, и приближавшаяся ночь обещала быть такой же. Влажный воздух давил на плечи. Не желая нарушать тишину, девушка молча следила за тем, как Девон переворачивает надогнем импровизированный вертел. Журчание речки так и манило. Они остановились на ночлег всего пару часов назад, и все это время Девон оставался таким же задумчивым, как днем. Моргана невольно подумала о том, уж не против нее ли был направлен тот холодный взгляд, который она заметила сегодня. Разозлившись на себя за глупый страх, девушка поднялась на ноги. В конце концов, ей не нужно разрешение Девона на то, – чтобы искупаться, и, если к ее возвращению еда остынет, это ее проблемы, а не его. Быстро подойдя к седлу Девона, она достала значительно уменьшившийся кусок мыла и направилась к реке.
– Ты куда?
Продемонстрировав ему мыло и поднятое с земли одеяло, она холодно проговорила:
– Куда, интересно, я могу идти с мылом? Могу я помыться? Надеюсь, это не нарушит распорядок дня в твоем лагере?
Пригвоздив ее к месту взглядом, Девон произнес снисходительным тоном, приводившим ее в бешенство:
– Мне все равно.
Стиснув зубы, чтобы удержаться от грубого ответа, Моргана решительно двинулась к реке.
Водная гладь, чистая, волнующаяся, манила к себе. Окинув взглядом русло, огибавшее небольшую рощицу, где они с Девоном расположились на ночлег, Моргана заметила, что немного вниз по течению берега расширяются, образуя тихую заводь. Девушка полетела туда как на крыльях, почти не касаясь ногами земли и попутно сбрасывая с себя одежду. Она жаждала погрузить в воду свое усталое тело, покрывшееся пылью и потом после долгого дня в пути. Вода оказалась на удивление холодной, и после дня невыносимой жары это было настолько приятно, что, почувствовав прилив почти детской радости, Моргана громко рассмеялась. Прозрачные воды реки смело обняли ее колени, поднялись до стройных бедер, и, не в силах долее терпеть медленное погружение, девушка смело нырнула в самую глубину. Это было великолепно! Отдышавшись, Моргана снова нырнула, и на этот раз пробыла под водой подольше, чтобы как следует намочить волосы. Отойдя подальше от берега, где вода поднималась до уровня плеч, она вдруг впервые за этот месяц почувствовала себя свободной. Моргана перевернулась на спину и, закрыв глаза, стала медленно покачиваться на волнах, наслаждаясь тишиной и божественной красотой вечера.
Она не помнила, сколько пролежала вот так, ни о чем не думая. Открыв глаза, она увидела, что уже почти стемнело. Понимая, что пора шевелиться, Моргана нехотя приняла вертикальное положение и начала намыливать голову. Взбив на волосах обильную пену, она с наслаждением стала перебирать каждую прядку. Она и не подозревала, как здорово было снова стать чистой.
