— Спрячь подальше, чтобы не нашли, — сказала ей. — А то будут нас искать, найдут у тебя деньги, и поймут, что это ты нам помогла. И тогда они тебя замучают.
Миса помотала головой:
— Я очень острожная. Прощайте, красивая госпожа.
— Прощай, Миса.
— Вам нужно поторопиться, потому что если госпожа Вешба расскажет о том, что здесь есть подземный ход, за вами будет погоня. Но думаю, она не расскажет. Не в ее интересах выдавать це-Цали тайну дома. К тому же Сеита не велела.
Со скрипом встала на свое место плита, и мы с Ишмой оказались одни.
Сделав несколько шагов в полной темноте, я уперлась руками во что-то твердое.
— Ишма, — простонала я, и от отчаянья стон получился совсем жалобный; девушка со свечой в руке шла следом, задержалась, прощаясь с Мисой, — Здесь тупик. Это ловушка.
Ишма приблизилась ко мне, осветила свечой поворот налево.
— Нет, все верно, отсюда мы свернем в широкий коридор. Поспешим, госпожа.
Мы и в самом деле попали в широкий туннель, местами вырубленный в скале, местами похожий на обычную пещеру. Иногда сверху капала вода, и под ногами в таких местах оказывались скользкие лужи. Но в основном идти довольно удобно — Миса не обманула, мне не приходилось сгибаться в три погибели.
Свечка, которую Миса сунула Ишме в руки, горит быстро. Чувствую, скоро придется идти наощупь. Хорошо бы еще не поскользнуться и не навернуться. Хороши мы будем, извалявшись в грязи! Ишма пыталась было придерживать меня сбоку, но я отправила ее вперед. Миса права, надо спешить. И хоть погони вроде бы не слышно, лучше не задерживаться.
* * *
Страх угодить опять в лапы Яклина заставляет чуть ли не бежать. Даже думать не хочу о том, как наш побег разозлил це-Цали. Если попадемся, он ведь может и наплевать на свои принципы и преподнести Цалибу послушный, и старательно выдрессированный самолично, «товар». А может и не преподнести! Решить, что достаточно с алчной бабенки и головы Ньола со статуей! Никогда не забуду въедливый, изучающий взгляд его темных глаз…
Свечка давно потухла, а ноги начинают гудеть. Острая боль в боку несколько раз пробовала меня остановить, но я только подкладывала под рубаху новые тряпки, заботливо прихваченные Ишмой, и, скрипя зубами, иду вперед. Выберемся — тогда можно будет отлежаться. В безопасности.
— Мне кажется, я чувствую свежий воздух, госпожа, — сказала Ишма.
Я ничего подобного не ощущаю, но я сейчас — ненадежный пассажир, у меня от боли голова кругом. Но если Ишма права, то я тоже скоро его почувствую. Скорее бы. Затхлый воздух подземелья отзывается приступами внезапного удушья, но я понимаю, что это все из-за раны. Опять поднялась температура!
Наконец и мне показалось, что пахнуло свежим ночным воздухом, и по телу даже прошел озноб. Но впереди по-прежнему темно! Это странно, судя по тому, как посвежело, тоннель должен стать светлее. Ах, какая же я глупая! Ну конечно, на улице ночь, был бы день — было бы светлее.
— Совсем немного! — Ишма радостно, по-детски, взвизгнула и устремилась вперед. Какая она, по сути, ещё маленькая. Ничего, на Земле быстро забудет нелегкую жизнь на родной планете. Пойдет учиться, найдет занятие по душе, встретит хорошего парня… Сказала бы я еще две недели назад, или сколько я на этой проклятой планете? А сейчас, глядя на ее не по годам серьезность, бесстрастность… Как легко она убила двоих стражников — там, в переулке?! Ишма сказала, это в первый раз… В первый раз — и рука не дрогнула, глаз не дернулся. Ишма тут же об этом забыла! Как будто ничего не произошло!! Но ведь так не может быть, это неправильно! В каком состоянии психики надо жить, с насколько… темным, что ли, эмоциональным фоном, чтобы не среагировать на свое первое убийство?! Дай прогресс, чтобы последнее… Надеюсь, детство на Зиккурате не искалечило Ишму настолько, насколько мне на секунду показалось…
— Эй, не отрывайся сильно, — крикнула я ей вслед и прибавила шагу. Неужели удалось скрыться? В честь удавшегося побега даже боль в боку притупилась.
Ишма не ответила. Наверно, вышла из туннеля и радуется свежему воздуху. Зря я о ней так… Просто она скрытная, привыкла все держать в себе, наверняка ведь, переживает. Но за меня больше!
Я прибавила шагу, скорей бы оказаться в безопасном месте!
Город-крепость Цала Исиды большой. Скроемся там на какое-то время, залижем раны, ну а потом что-нибудь придумаем! Вешба сказала, что подготовленная для нас одежда соответствует статусу горожанок среднего ранга. С одной стороны не богатых господ, чтобы не вызывать ненужных вопросов, что это две госпожи делают одни в городе, без сопровождения, но и не прислужниц, которых любой имеет право обидеть и принудить к чему угодно. Прислужники и рабы в Цале Исиды ходят в ошейниках с гравировкой имени дома, которому служат, — для своей же безопасности. Но на ошейники мы вряд ли бы согласились, поэтому решено было сделать нас горожанками. Мы скажем, что мы — дочь и молодая жена приезжего…
Кого именно приезжего, я додумать не успела. Волна теплого воздуха ударила мне прямо в лицо — я вышла, наконец, из туннеля, и в тот же миг забилась в чьих-то сильных руках.
О прогресс… Нет! Яклин… Выследил… Нас все-таки предали…
В первую же секунду я успела прокрутить в голове всевозможные пытки и казни, которым нас теперь подвергнет це-Цали. И представляла бы себе эти малоприятные картинки и дальше, пока темнота не сказала голосом Виктора:
— Пришлось хорошенько побегать за тобой, дорогая Тара!
Вот это поворот. Я прекратила трепыхаться, и хватка ослабла. Обернулась — Леднев, заметно растерявший столичный лоск, улыбается мне во весь рот. Виктор выглядит по-другому, чем на Земле. Движения резче, голос тверже, щеки запали.
Как я могла раньше принимать его за рядового космобиолога? Ни дать ни взять, спецагент из дешевого боевика, на задании. Перевела взгляд в сторону — зажмурилась и помотала головой: рядом стоит Марек. Одной рукой держит Ишму, другой — закрывает ей рот. Но если Леднев выглядит как-то брутальнее, что ли, то бывшему Зиккурат впрок не пошел. Осунувшийся, дерганый какой-то, щека расцарапана, под глазом фингал!
— Вот мы и встретились, милая, — улыбнулся мне Марек, и бок отозвался острой болью.
— Теперь, когда мы наконец-то, воссоединились, можно будет немного отдохнуть, — ослепительно улыбнулся Леднев.
— Вы ничего не путаете, уважаемые? — постаралась сделать удивленный вид. — Никто тут с вами не воссоединялся и не собирается. Идите в з… сад, в общем, своей дорогой. А мы пойдем своей. Пусти девочку, — сказала бывшему.
— Ревнивая маленькая Тара, — промурлыкал Марек в ответ, но Ишму не отпустил.
— Ошибаешься, дорогая, — в тон ему ответил Леднев, и сделал приглашающий жест в сторону небольшого флаера, стоявшего неподалеку. — Прошу, дамы!
— Это вы ошибаетесь, — процедила я сквозь зубы, и успела занести руку с ножом для фруктов, как эта самая рука оказалась больно вывернутой за спину, а наглая ладонь Виктора легла как раз поверх раны. От боли потемнело в глазах, и ноги подкосились. Последнее, что мелькнуло перед глазами, это капсула, раздавливаемая Виктором у изгиба моего локтя. Наверно, снотворное, успела подумать я.
