– Умоляю, мадам, выслушайте меня. Видит Бог, я не хотел вас обидеть!
Леди Белтхем наконец справилась с волнением и подошла к гостю.
– Простите меня, мсье, – пробормотала она.
– Это вы меня простите, – нежно сказал Вальгран, – я ведь артист… А вы не объяснили, чего вы от меня хотите. Вы меня просто позвали.
– Ах да, – сказала женщина, как будто только сейчас об этом вспомнив.
– Да, мадам. Вы предупредили, что вам угодно видеть меня в этом обличье, но вы ничего не сказали о том, как мне себя вести. Да и внешнее сходство, как я догадываюсь, не такое уж сильное…
Артист замолчал, глядя на свою странную собеседницу.
«Дурацкая история, – думал он. – Пожалуй, сейчас мне куда больше хочется пойти домой и лечь в постель, чем ухаживать за этой женщиной».
Однако, верный выбранной роли, он продолжал, не в силах остановиться:
– С того раза, как я увидел вас впервые, я не могу вас забыть. Такого со мной еще не случалось. Это похоже на любовь с первого взгляда!
Яростные огоньки в глазах леди Белтхем давно погасли. Она смотрела довольно спокойно, и Вальгран расценил это как очко в свою пользу.
«Что ж, дело, похоже, идет на лад. Наконец-то!» – подумал он.
Опытный сердцеед, он действовал по раз и навсегда разработанной схеме. Нежные слова, произносимые не в первый раз, слетали с его языка безо всяких усилий. Куда труднее было бороться с навалившейся вдруг дремотой. Изо всех сил стараясь не зевнуть, артист вел свою речь по наезженной колее:
– И когда наконец я узнал, что великодушное небо посылает мне исполнение моего самого заветного желания, я прилетел сюда на крыльях любви, чтобы, сгорая от страсти, упасть перед вами на колени!
Вальгран действительно опустился на колени и поцеловал подол платья леди Белтхем. Та смотрела на него, не говоря ни слова.
Часы на башне пробили четыре.
Женщина схватилась за голову:
– Четыре часа! Нет, нет… Я больше не могу! Это слишком для меня!
И на глазах изумленного артиста она принялась метаться по комнате, словно загнанное животное. Наконец она остановилась напротив Вальграна, долго смотрела на него с непонятным состраданием и прошептала:
– Уходите, мсье. Во имя Господа, если вы в него верите, немедленно уходите отсюда!
Артист с трудом поднялся с колен и пошатнулся. Голова казалась тяжелой, словно мельничный жернов. Больше всего на свете ему хотелось лечь. Тем не менее тщеславие не позволило ему не довести роль до конца, и он ответил чуть заплетающимся языком:
– Я верю в одного бога, мадам… В бога любви. И он приказывает мне остаться.
Женщина некоторое время тщетно пыталась прогнать своего гостя, восклицая:
– Ну уходите же, несчастный! Уходите! Это будет слишком чудовищно…
С трудом удерживая отяжелевшие веки, артист упрямо выдавил:
– Я остаюсь…
Он сделал несколько грузных шагов, пошатнулся и рухнул на диван рядом с леди Белтхем. Скорее машинально, чем сознательно, он попытался обнять ее за талию.
– Послушайте! – взмолилась женщина. – Ради всего святого, вам нужно… О, если бы я могла все объяснить! Какой ужас!
– Я ос…таюсь… – пробормотал Вальгран, слыша все, как сквозь вату. Его необоримо тянуло в сон. Наконец, не в силах больше противиться, он упал на бок и закрыл глаза.
Леди Белтхем молча смотрела на него. Со стороны лестницы послышался тихий шорох. Женщина упала на колени.
– Вот! – воскликнула она.
Внезапно Вальгран, совсем было уснувший, пришел в себя и затряс головой. Ему показалось, что на плечи ему опустились две тяжелые руки. Через секунду он почувствовал, что это не сон. Кто-то безжалостно заломил ему руки за спину и скрутил запястья.
– Боже великий! – воскликнул артист и попытался обернуться.
Когда это ему наконец удалось, он увидел перед собой двух дюжих мужчин с лицами бывших военных. Одеты они были в форму с тускло блестящими металлическими пуговицами. Вальгран открыл было рот, чтобы закричать, но грубая ладонь сжала ему лицо.
– Тихо ты!
– Что это все значит? – пробубнил артист, пытаясь не поддаваться панике.
Один из мужчин легко поставил его на ноги и подтолкнул к выходу.
– Пошли, – сказал он. – Нам пора.
– По какому праву?! – возмутился Вальгран. – Немедленно развяжите меня!
– Не пыли, малыш, – толкнул его второй незнакомец. – Иди вперед.
– Бесполезно сопротивляться, Гарн, – добавил его напарник. – Как ни крутись, ничто на свете тебе уже не поможет.
Артист ошалело хлопал глазами.
– Что вы такое говорите? – лепетал он. – Я ничего не понимаю.
Наконец один из мужчин вышел из себя:
– Перестань строить из себя дурачка! Мы и так рисковали всем, позволив тебе провести здесь эту ночь. Начальство-то думает, что ты сейчас беседуешь со священником, замаливая свои грехи!
– Скажи спасибо своей даме, – продолжал второй. – Уж и не знаю, где она достала столько денег, чтобы вызволить тебя на часок. Но прошло уже целых два, а мы все-таки дорожим своими местами, приятель. Так что свидание окончено, топай вперед.
Стряхнув с себя остатки сна, Вальгран начинал что-то понимать. До него наконец дошло, что мужчины одеты в форму тюремных охранников. Все это было настолько неожиданным, что он снова стал вырываться.
– Да что ты дергаешься, – злились тюремщики. – Ты ведь поклялся вернуться сразу, как только мы тебе прикажем! А слово надо держать.
Охранники поволокли артиста к выходу. Только теперь осознав весь ужас своего положения, Вальгран шептал непослушными губами:
– Во имя неба! Эти болваны принимают меня за убийцу! Но я не Гарн!
Он оглянулся и разглядел в почти не освещенном углу леди Белтхем, которая во время всей этой дикой сцены оставалась на коленях, с судорожно сплетенными руками. Артист слабо крикнул:
– Мадам! Но объясните же им наконец!
Женщина продолжала хранить молчание. Сломив последнее сопротивление Вальграна, охранники увели его. Однако уже за дверью артист нечеловеческим усилием вырвался и вбежал обратно в комнату.
– Но я же не Гарн! – завопил он. – Я Вальгран! Актер Вальгран! Меня знает весь Париж! И вы, мадам! Помогите же мне!
Он повернулся к охранникам:
– Вот здесь, в левом кармане пиджака. Там мой бумажник, в нем визитные карточки! И письмо этой женщины, в котором она просит меня прийти сюда. Она заманила меня в ловушку!
