Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Наиболее значительные произведения искусства, созданные художниками «Парижской школы», в целом достаточно хорошо известны, однако среда, в которой эти художники жили и работали, как правило, игнорируется. О Модильяни и Шагале, Пикассо и Сутине пишутся все новые и новые книги, снимаются фильмы, превращая их в героев-одиночек, которыми они были лишь отчасти. Они не смогли бы выстоять и пробиться, если бы вокруг них не было творческой среды, во-первых, и ценивших и стремившихся помочь им людей, зачастую весьма ограниченных в средствах, но горевших их искусством, во-вторых. Можно только догадываться, насколько более благополучной и плодотворной могла бы быть жизнь тех же Амедео Модильяни и Хаима Сутина, будь Леопольд Зборовский и Берта Вайль людьми более обеспеченными. И можно с немалой степенью уверенности предполагать, что не встреться на его пути Максим Винавер и Аля Берсон (оплачивавшая его занятия в художественной школе в Петербурге), всемирно знаменитый ныне Марк Шагал таковым бы не стал. Поэтому он был не совсем прав, когда в 1935 году говорил: «В нашем еврейском сообществе нет своего Дягилева, Морозова, Щукина, чутких ценителей и страстных собирателей произведений искусства, организаторов культурного пространства»462. Таких людей было действительно мало, но они были, в том числе в его собственной жизни, которая без них сложилась бы явно иначе. Я. Ф. Каган-Шабшай, покупавший работы М. З. Шагала в Москве в дни Первой мировой войны, был менее обеспеченным человеком, чем И. А. Морозов и С. И. Щукин, но не менее чутким ценителем и страстным собирателем произведений искусства, чем они463. Да и супруги Цетлины организовывали культурные проекты с меньшим размахом, но не меньшим энтузиазмом и бескорыстием, чем С. П. Дягилев.
Побывав в столице Франции в 1927–1928 годах во второй раз, Амшей Нюренберг с горечью писал: «Художественный рынок современного Парижа принадлежит шайке разудалых дельцов, прошлое которых формировалось в неопрятных коридорах биржи. В Париже нет теперь так называемых маршанов-коллекционеров, любителей искусства. От них остались одни легенды»464.
Автору этой книги было непросто отделить вымысел от правды, однако даже если сделать это удавалось не всегда, долго живущие легенды сами по себе заслуживают внимания, ибо они фиксируют тот или иной феномен, который врезался в память современников. В наши дни, впрочем, память о парижских маршанах и коллекционерах, ценителях нового искусства и его творцов, к сожалению, очень потускнела; проблема скорее не в обилии легенд, а в их отсутствии.
Наша книга наглядно демонстрирует силу «маленького человека», стремящегося помогать творческим людям, — пусть у этих людей не было почти ничего, кроме желания поддержать художников, в талант которых они верили, этого оказывалось достаточно, чтобы сделать очень, очень многое. Даже более обеспеченные из тех, кому посвящена настоящая книга, — Альфред Буше, Сергей Щукин, Иван Морозов, Мария и Михаил Цетлины, Максим Винавер, семья Стайнов и сестры Этта и Кларибел Кон — не принадлежали к числу самых богатых людей своего времени: не так мало состоятельных французов, россиян, немцев и американцев располагали существенно большими финансовыми возможностями, но, к сожалению, ничего не сделали для того, чтобы помочь новому искусству и его творцам. Современники нередко считали, что эти люди выбрасывали деньги на ветер, захламляя свои дома «мазней»; сегодня очевидно, насколько подобные критиканы оказались далеки от истины. Это — важный урок истории, который ни в коем случае нельзя забывать.
Родившиеся в разных странах художники «Парижской школы» были европейскими космополитами в то время, когда европейские государства пошли друг на друга двумя катастрофическими войнами, унесшими жизни десятков миллионов человек. Художники не могут остановить войну, они бессильны перед машиной государственного насилия, и судьба тех из них, кто погиб в Освенциме, ничем не отличалась от судеб простых людей, загнанных в те же газовые камеры. Но и при их жизни, и в наши дни их выставки собирали и собирают в музейных залах граждан разных стран различного этнонационального происхождения, возводя между людьми и государствами мосты, а не стены. Пожалуй, именно это — самое главное.
1
Зингерман Борис. Парижская школа: Пикассо, Модильяни, Сутин, Шагал. М.: Союзтеатр, 1993; Герман Михаил. Парижская школа. М.: Слово, 2003.
2
Тугендхольд Яков. Парижская школа // Новый мир. 1928. № 10. С. 236–249.
3
Нюренберг Амшей. Поль Сезанн. М.: Типография ВХУТЕМАСа, 1924.
4
Дочь Амшея Нюренберга Неля, оперная певица, в 1946 году в условиях государственного антисемитизма вынужденно взявшая себе сценический псевдоним Нина Нелина (1923–1966), была вторым браком замужем за писателем Юрием Трифоновым (1925–1981), который вывел тестя в повести «Другая жизнь» под чужим именем: «Георгий Максимович... был старый художник, учился до революции у какого-то знаменитого грека, ездил за границу, участвовал в выставках, за что-то его громили, перевоспитывали, оттесняли, постепенно он счах и сник». «Греком», у которого учился «Георгий Максимович», был Кириак Костанди (1852–1921), один из основателей Общества художников Южной России и его председатель в 1902–1920 годах, избранный в 1907 году действительным членом Императорской Академии художеств; у него в самом деле учился не только А. М. Нюренберг, но и его младший брат Давид Девинов (1896–1964).
5
Герра Рене. Русский Парнас и Монпарнас // «Когда мы в Россию вернемся...» СПб.: Росток, 2010. С. 349.
6
Согласно цитируемому сотрудником Службы внешней разведки Украины архивному документу, художник, имевший агентурный псевдоним Ярема, «выполнил ряд сложных заданий по добыванию научно-технической информации оборонного характера, в результате чего советская разведка получила секретные чертежи двухсот пяти видов военной техники, в частности авиационных моторов для истребителей». Цит. по: Скрипник Александр. Знаменитый украинский художник и разведчик Николай Глущенко докладывал Сталину о подготовке Гитлера к войне против СССР еще в июне 1940 года // Факты и комментарии (Киев). 2005. 30 июня.
7
В рассказе «Посещение Марка Шагала» Юрий Трифонов вновь писал о тесте, выдумав ему другое имя: «В начале тридцатых Иону Александровича стегали публично на дискуссиях и в печати... за „вредоносный шагализм“... и бедный Иона Александрович каялся и отрекался и в доказательство искренности даже уничтожил ряд своих ранних вещей, в которых шагализм расцвел особенно ядовито».
8
Ромм Александр. Амшей Нюренберг [1945] // Сборник статей о еврейских художниках. М.: Галерея «Веллум», 2005.
9
Тангян Ольга. Предисловие // Нюренберг Амшей. Одесса — Париж — Москва. Воспоминания художника. М.; Иерусалим: Мосты культуры, 2010. С. 22.
10
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
