Военные действия велись шесть месяцев в году на остальные полгода армия располагалась на зимних квартирах. Большинство солдат и офицеров на это время распускали, или они разбредались сами. Но во время Тридцатилетней войны (мир со Священной Римской империей был заключен в 1648 году а с Испанией – в 1659-м) было необходимо держать войска поблизости от мест возможных сражений, а то и на вражеской территории. Чтобы облегчить участь населения, вынужденного принимать солдат на постой, контингент распыляли по большой территории. Так, в 1639 году армия маршала де Шатильона была расквартирована на зиму в Пикардии, Нормандии, Мэне и Перш. Это было меньшим из зол, потому что ничто так не подрывало дисциплину в войсках и не разоряло население, как мародерство (бывало, что вояки убивали и мирных жителей). Ришелье не видел другого способа ему воспрепятствовать, кроме как запереть солдат на зиму в казармах.
Вельможи воспринимали войну как развлечение и способ отличиться. Если король лично возглавлял войска, за ним на фронт тянулся весь двор. Когда в 1620 году королевские войска осадили Монтобан, Анна Австрийская, по просьбе мужа, приехала к нему на войну. Она поселилась в аббатстве Муассак, отстоявшем на пять лье от замка Пикекос, где помещалась ставка короля. В три часа дня Людовик верхом отправлялся в Муассак и через два часа уже был у жены. Они вместе ужинали и проводили ночь, после чего король в пять утра садился в седло и скакал обратно. Там он собирал военный совет, принимал донесения о ходе осады, Анна же тем временем, позавтракав, садилась в карету и ехала в Пикекос. После обеда она не спеша отправлялась восвояси, и у самых ворот аббатства ее нагонял супруг. Впрочем, такая кочевая жизнь ей скоро надоела, и она вернулась в Париж.
Людовик XIII, прирожденный военный, занялся перевооружением и переформированием армии, во многом равняясь на шведского короля-воина Густава Адольфа, стремившегося сделать свои войска лучше оснащенными и более подвижными.
В те времена главным огнестрельным оружием был аркебуз с фитильным замком; длина его ствола составляла полтора метра, диаметр – 17 миллиметров, а вес – 10—12 килограммов. Чтобы зарядить аркебуз, требовалось произвести 43 операции; опытные стрелки выполняли двадцать выстрелов за сорок минут, но если учесть, что за две минуты конница могла приблизиться на восемьсот метров, понятно, что им нужно было торопиться. Пуля весом в унцию (30 г), выпущенная из аркебуза с двухсот шагов, пробивала латника навылет, а с расстояния в шестьсот шагов наносила ему серьезные раны. Мушкет весил шесть – восемь килограммов, пуля к нему – две унции. При выстреле мушкет давал сильную отдачу, и поэтому мушкетеры носили на плече специальные кожаные подушки.
Шведы были вооружены мушкетами, облегченными до пяти килограммов. Густав Адольф запретил применение сошки, принял на вооружение патронные сумки и патрон с фиксированным, тщательно отмеренным пороховым зарядом и присоединенной к нему пулей (он был разработан в Испании), что значительно упростило заряжение мушкетов. Правда, в те времена патрон сильно отличался от современного: он представлял собой гильзу из непромокаемой бумаги, в которую укладывали порох и пулю. Такие боеприпасы снаряжали сами стрелки. Перед выстрелом нижний край гильзы следовало надкусить (офицер командовал: «Скуси патрон!»), отсыпать немного пороха на затравочную полку, а остальной – в ствол. Бумажная гильза использовалась в качестве пыжа. Скорость стрельбы составляла пять-шесть выстрелов в минуту.
Кроме того, мушкеты стали снабжать колесцовыми замками, изобретенными в первой четверти XVI века в Германии или Австрии, вместо фитильного замка.
Поддерживать постоянно тление фитиля пехотинцы могли только в сухую безветренную погоду или в помещении. Для кавалериста это было весьма проблематично. В ночное время огонь на фитиле демаскировал стрелка. Не говоря уж о том, что фитиль вообще мог сгореть.
Колесцовый замок состоял из вращающегося стального колесца с насечками и куска кремня, зажатого в курке. При нажатии на спуск освобождалась заранее взведенная ключом пластинчатая пружина, и колесцо, вращаясь, терлось о кремень. Искры попадали на пороховую затравку и воспламеняли ее. Вслед за изобретением колесцового замка пришлось изобрести предохранитель, чтобы оружие не выстрелило случайно.
Мушкеты с колесцовым замком стоили дорого, поскольку точный механизм следовало изготавливать из качественных материалов. Таким оружием снабжали только «элитные подразделения». Да и с заводным ключом приходилось повозиться.
В начале XVII века колесцовый замок был вытеснен замком оружейника Марена де Бурже, объединившего скользящую крышку полки с огнивом. Этот узел назвали батареей, а сам замок – батарейным, или французским. Кроме того, Бурже сделал шептало (спусковой крючок) перемещающимся не горизонтально, а вертикально, что облегчило спуск. Этот наиболее совершенный тип кремневого замка просуществовал на огнестрельном оружии более двух с половиной веков, хотя и он не был идеальным: часто давал осечки.
Помимо этого, мушкет снабдили ложем с уплощенным прикладом, гребнем для опоры щеки и вытянутой шейкой, удобной для охвата рукой. Он тоже получил название французского и стал наиболее популярным. Одновременно появились кавалерийские короткоствольные карабины.
К середине XVII века на частичную замену копьям пришел штык, вставлявшийся в ствол. Он получил название багинета, или байонета, по названию города Байонна в стране басков, где в 1641 году изготовили специальные ружейные копья. Попав в армию, байонеты быстро распространились по Европе.
Сами же копья использовались конницей; у пехоты были специальные копья с крючьями, вроде багров, которыми они стаскивали всадников с коней, чтобы затем прикончить на земле.
К началу Тридцатилетней войны рейтары как тип кавалерии остались только в шведской армии. Они составляли некую прослойку между тяжелой и легкой конницей, а сражаться в пешем строю, как драгуны, не обучались и не имели соответствующего оружия. В связи с тенденцией к облегчению вооружения конницы и отменой жандармских рот, замененных кирасирами, в кавалерию стали набирать солдат из любых социальных слоев населения. От обыкновенного конника уже не требовалось отточенного мастерства во владении копьем; индивидуальная выучка не имела былого значения: после нескольких месяцев тренировок любой крестьянин получал минимальные навыки ведения боя. Солдат требовалось много, а времени на обучение было мало. Крестьяне и горожане, в отличие от дворян, привыкли подчиняться приказам, а на войне это было важнее всего.
Конный полк состоял в среднем из десяти рот, хотя бывало и меньше. Кирасирская рота насчитывала 100—120 человек. Если командир считал нужным оставить своим воинам копья, то ими обычно вооружались кирасиры первой шеренги и фланговые ряды. Кроме копья, они имели по одному-два пистолета, шпагу или палаш. Все солдаты имели право на дополнительные средства защиты и нападения: топорики, кинжалы и т. д. Конская броня вышла из употребления, доспехи надевал только всадник. Кирасиры из задних шеренг были вооружены легче, имея пистолет, карабин или аркебуз. В их задачу входило прикрывать тяжеловооруженных.
Роты аркебузиров (или карабинеров) были чуть меньше: 60—100 коней. Солдаты из первой шеренги иногда надевали каски и кирасы, а пожеланию командира – брали копья. В этом случае сами аркебузы или карабины им были не нужны. Сзади стоящие конники не нуждались в доспехах и зачастую сражались в шляпах и куртках (колет из буйволовой кожи был достаточно надежной защитой: при осаде Эдена он сохранил жизнь будущему маршалу де Ламейре, задержав мушкетную пулю). Их основным оружием были карабины или аркебузы и пистолеты. Качество и количество вооружения зависело от уровня снабжения.
