Книга Теория шести рукопожатий - Крэйг Браун

Загородный клуб «Лейксайд», Бербанк, Калифорния

Июль 1930 года

Загородный клуб «Лейксайд» – самый модный гольф-клуб Голливуда. В этот солнечный июльский денек Говард Хоукс собирается сделать первый удар на поле, как вдруг к нему подбегает сотрудник.

– Вам звонит Говард Хьюз, – говорит он. – Он хочет сыграть с вами в гольф.

Хоукс прекрасный гольфист, его гандикап – 4. Это позволяет ему на равных общаться с голливудскими шишками, в присутствии которых другие, менее спортивные режиссеры чувствуют, что им не по силам тягаться с ними. И в отличие от других режиссеров Хоукс даже снял кино про гольф, запечатлев эту противоречивую смесь из коммерции, спорта, соревнования и общения. В «Воспитании крошки» адвокат Александр Пибоди ненавидит разговаривать о делах за гольфом, но во время одной игры его партнер доктор Хаксли уговаривает его пожертвовать миллион долларов палеонтологическому музею. Когда Пибоди готовится сделать удар, Хаксли говорит: «Если б только вы воспользовались вашим влиянием на миссис Рэндом, это было бы славно», что приводит мистера Пибоди в бешенство. «Когда я играю в гольф, я говорю только о гольфе! Да и то только между ударами!» – отрезает он[187].

Сам Говард Хоукс не придерживается таких строгих правил. Его вполне устраивает вести дела за гольфом. Поэтому неудивительно, что сотрудник клуба ошарашен резкой реакцией Хоукса.

– Передайте ему, что я не хочу играть с ним! – говорит он.

Сотрудник спрашивает, почему.

– Этот сукин сын подал на меня в суд, вот почему![188]

Он не шутит. Тезки – заклятые враги, затянутые в ожесточенную юридическую битву. Хьюз подал в суд на Хоукса за плагиат. Он утверждает, что Хоукс взял сцены из «Ангелов ада», фильма Хьюза о воздушных боях, и вставил их в свой «Утренний патруль». Помимо того, Хьюз бесится из-за того, что Хоукс нанял тех же самых экспертов, которые только что работали на него, и жаждет возмездия. На взгляд Хэла Б. Уоллиса, Хьюз «довел конкуренцию до уровня мании, пытаясь скупить все пока еще не принадлежавшие ему истребители Первой мировой».

Несколько недель назад Хьюз явился домой к Хоуксу и запретил ему снимать сцену, в которой летчик-истребитель получает ранение в грудь.

– Говард, я зарабатываю фильмами на жизнь, а вы снимаете их для развлечения, – прервал Хоукс двадцатипятилетнего миллионера. – У меня голова болит с похмелья. Мне не интересно про это говорить.

Давая затем показания под присягой, Хоукс указал, что летчики, получившие ранения во время воздушного боя, практически всегда ранены именно в грудь.

Хьюз даже уговорил одного из своих сценаристов подкупить секретаршу Хоукса, чтобы та пронесла ему копию сценария; но секретарша рассказала обо всем Хоуксу, который позаботился о том, чтобы сценариста арестовали за кражу. По словам Хоукса, «Хьюз позвонил мне и сказал: «Эй, из-за вас мой сценарист в тюрьме». А я сказал: «Там ему самое место». Я сказал: «Зачем вы пытались совратить милую девушку подкупом? Если вам нужен был сценарий, я бы отдал его сам. Мне вообще на это наплевать».

Голливудская вражда редко бывает более злобной, чем эта: Хьюз довел Хоукса до того, что он добился постановления суда, которое запрещает Хьюзу приближаться к нему. Вряд ли такой непримиримый конфликт можно разрешить за партией в гольф.

Но в жизни Говарда Хьюза гольф играет даже еще более важную роль. У него гандикап – 5. Когда Хьюз был еще мальчишкой, его мать, помешанная на здоровье, поощряла его желание играть в гольф, поскольку там, по ее мнению, нет инфекций. Ее волновало все, свидетельствующее о самочувствии ребенка: его ноги, зубы, пищеварение, кишечник, румянец, вес. Еще ее беспокоило то, что звала «повышенной чувствительностью». Юный Говард был очень нервным мальчиком, ему трудно было заводить друзей среди сверстников, может быть, потому, что мать постоянно волновалась, как бы они его чем-нибудь не заразили.

Когда Хьюзу было шестнадцать, его мать умерла из-за незначительной хирургической операции, внушив ему пожизненную ипохондрию и слепую веру в целебную силу гольфа. Через два года отец Хьюза умер от сердечного приступа, оставив ему в наследство большую часть своей процветающей компании. Хьюз тут же выкупил акции у родственников, однако техасский закон, по которому совершеннолетие наступает в 21 год, не позволил ему получить полный контроль над компанией. По суду закон можно обойти, но лишь когда владельцу исполнится девятнадцать, и все эти годы Хьюз вел подковерную кампанию. Он регулярно играл в гольф с судьей Уолтером Монтейтом в кантри-клубе «Хаустон». Гуляя вместе с судьей по полям, юноша обещал судье, что если суд объявит его совершеннолетним, он поступит в Принстонский университет. 24 декабря 1924 года, в свой девятнадцатый день рождения, он подал заявление. Результат был предрешен: судья объявил его совершеннолетним, и таким образом он смог наконец получить контроль над «Хьюз Тул Компани». После этого Говард Хьюз и не думал поступать в Принстон.

Вернемся же в солнечный июльский день 1930 года. Сотрудник возвращается в здание клуба и через две минуты прибегает назад с ответом Хьюза: он согласен забрать иск и уже едет в клуб.

Две минуты спустя появляется Хьюз, и враги отправляются в путешествие. Начинает действовать необъяснимое волшебство гольфа. Через восемнадцать лунок они обнаруживают, что у них на удивление много общего. Они оба высокие и долговязые, сдержанные и хитрые. Им нравится нарушать правила, и в Голливуде они чувствуют себя чужаками. А еще они большие любители женщин, хотя Хьюз предпочитает вызывающих, а Хоукс – более утонченных[189].