— Ладно, — вполголоса сказал он. — Почему-то вы мне нравитесь. Вы очень загадочная русская женщина. Звоните сейчас. Только быстро, сюда может зайти мое начальство, — он пододвинул девушке телефон.
— Как звонить отсюда в Москву? — Ольга разговаривала с Ибрагимом уже на равных, и он не возражал. Он быстро взял телефонный справочник, полистал, нашел нужную страницу:
— Вот, — ткнул он пальцем код и подчеркнул его ногтем с аккуратным маникюром.
Ольга сняла трубку, набрала номер. На секунду сердце ее сжалось. А что, если Костя откажет? Тогда все. И для нее, и для Риты, и для Игоря. Но это единственная возможность — других нет…
Секунд пять, слушая гудки, она видела перед собой напряженное лицо следователя, смотрящего на дверь. Потом там, в Москве, на другой планете, в другом мире, сняли трубку, и знакомый, чуть хрипловатый голос строго сказал:
— Константин Варламов слушает.
Ольга опешила от его строгости, зажала низ трубки рукой, не зная, что сказать. С чего она взяла, что имеет право просить его о помощи? Это следователь не знает, что она рассталась с ним вот уже больше двух лет назад.
— Алло? — вопрошала трубка Костиным голосом.
А Ольга все не могла собраться, вся ее решимость разом исчезла. Ибрагим теперь уже удивленно смотрел на нее.
— Да, я слушаю, — с нетерпеливым недовольством повысил голос Костя.
«Сейчас повесит трубку, и мне уже ни за что не дадут ему позвонить», — поняла Ольга, глядя в меняющееся на глазах лицо Ибрагима. И быстрой сбивчивой скороговоркой, захлебываясь плачем, она стала говорить…
— Вы говорили о плохом самочувствии, — следователь подошел к ней, когда она повесила трубку. — Хотите, я лично покажу вас лучшему врачу?
— Нет, — отказалась Ольга. После разговора ей стало почти хорошо. Скоро все благополучно закончится и для нее, и для ее друзей. А она просто раскисла.
Утром следующего дня Константин был в Стамбуле. В двенадцать часов, судя по настенным часам с круглым циферблатом, висящим по другую сторону решетки, где сидели заключенные, которых привели на свидание. Константин зашел в зал свиданий. Ольга сразу увидела его и вцепилась пальцами в прутья решетки. Он еще немного располнел, на нем был двубортный элегантный костюм серого цвета, поверх — светло-кремовый, кажущийся белым плащ. Он прошел за спинами родственников и друзей, пришедших к подследственным, и, не заметив Ольгу, пошел по второму кругу.
— Костя! — окликнула его Ольга.
Он подошел стремительно к решетке, его лицо заметно подрагивало от волнения.
— Я не узнал тебя, Оленька, — сказал он. — Что они с тобой сделали?
Ольга расплакалась, взяв его за руку, полноватую, сильную.
Надзиратель, стоящий сзади, что-то закричал, быстро пошел к ним. Константин ответил ему, тоже по-турецки, сунул в руку купюру, тот отошел от них. Теперь обе Ольгиных руки утонули в ладонях Константина. Вот и все, можно больше не бояться непонятных турецких окриков, ударов. Она сидела и плакала, а он молчал, пока надзиратель что-то вновь не крикнул, перекрыв разноязычные голоса людей.
— Он сказал, Олюшка, что время свидания окончено, — сказал Константин.
— Нет, — сказала Ольга, вцепившись в его руку и не выпуская ее. Сейчас он уйдет, и все начнется сначала.
— Все будет хорошо, уже очень скоро, — пообещал он, осторожно высвобождая ее руку.
Ольга вернулась в камеру, села на кровать, уткнулась лицом в стену. «Уже очень скоро!» — грустно думала она. Костя не знает, какая волокита и бюрократия в этой стране.
— Ну что, приехал твой? — обняв ее за плечи, развернула к себе Марина.
Ольга не успела ответить, звякнул засов на двери, раздался скрежет ключей, надзирательница-турчанка по слогам выговорила:
— Вар-ла-мо-ва?
— Это я, — вскочила Ольга.
Турчанка приказала ей следовать за собой. «Наверное, наши имена звучат для них также трудно, как для нас их», — подумала Ольга, идя по коридору. Она поняла, что после приезда Кости изменилось все, никто не требовал от нее, чтобы она шла, держа руки за спиной, ее вообще никто не вел — турчанка шла впереди, не оглядываясь на Ольгу. Так они дошли до уже знакомой Ольги двери следователя. Ибрагим и Костя мирно курили, сидя за столом, и говорили о политике России, о том, что многие из улиц, которые любил Ибрагим, переименованы.
— Представляете, госпожа Варламова, — говорил Ибрагим, обращаясь к Ольге как к хорошей знакомой. — Горьковская стала Тверской! Как же я буду ориентироваться, если поеду к вам в Москву с женой? Ее давно интересует ваша страна.
— Ибрагим женится, — как о добром друге, сообщил Ольге Костя. — Конечно, это серьезный шаг в жизни мужчины, а какие нужны расходы!
— Да, расходы, — пробормотал Ибрагим, потом повернулся к Ольге. — Госпожа Варламова, должен извиниться перед вами. Вы действительно ни в чем не виноваты, вы попали к нам случайно. Но ведь это требовалось доказать… Так что вы свободны…
— Господин Неджмедини, — рассмеялся Костя, — вы же понимаете, что моя жена не может выйти отсюда в таком… странном виде, позвольте ей переодеться.
Ольга заметила, что в углу стоит большая дорожная сумка, нагруженная пакетами. Костя позаботился об этом, но зачем? Она могла бы переодеться и в отеле или дома. Не хочет она ни в какой отель, она хочет скорее покинуть эту страну. И когда приведут остальных? Риту и Игоря?
— Конечно, господин Варламов, о чем речь, — улыбнулся следователь. — Нам, вероятно, нужно выйти, госпожа стесняется.
Госпожа на самом деле ничего не стеснялась, стеснялась она тогда, когда ее голую обыскивали, ища в теле наркотики, стеснялась, когда мужские руки прощупывали ее сквозь одежду, останавливаясь на груди и щипая за сосок. Теперь она могла раздеться и перед ними обоими, но они деликатно вышли. Ольга подошла к зеркалу и ужаснулась. Спутанные волосы, бледное осунувшееся лицо, синие губы, рваная, грязная блузка и юбка «Фроси», вся в застывших пятнах крови, Она подошла к сумке. Там оказалось и нижнее белье — шикарное, какого она не видела с момента расставания с Костей, и синий, с белым отворотом на борту костюм с юбкой чуть ниже колен, и синие на тоненьких каблучках туфельки, и тончайшие прозрачные колготки. Даже о косметике, которая так шла к Олиным голубым глазам, он позаботился, не забыл. Был в сумке и набор щеток-расчесок.
Ольга поражалась заботливости и предусмотрительности мужа, и это после того, как она по телефону рассказала ему все об Игоре… Как же должен любить ее этот человек, если он так бескорыстен… Ольга привела себя в порядок, оделась, накрасилась, накинула поверх костюма черный плащ и черную шляпку, так идущую к ее светлым волосам. Теперь в зеркале она увидела красивую нарядную женщину, и только легкая бледность, которую не скрасишь румянами, напоминала о месяце заключения. Ольга выглянула из кабинета, мужчины терпеливо дожидались, болтая и покуривая. Увидев, что она готова, зашли в кабинет.
