— Мы сейчас занимаемся крупным международным расследованием, неужели ты этого не видишь, Минетти?
— Нет, я ничего подобного не вижу! — рявкнул Минетти. — Во всем виноваты эти модные штучки, эта истерика вокруг ДНК. Раньше никто бы вообще не усмотрел в этом никакой связи, и желание юношей улететь, словно птицы, просто признали бы таковым. Но сегодня все словно с ума посходили. Но я не хочу больше этим заниматься!
Нери не сдавался:
— Если ты помнишь, мы нашли там, наверху, золотую скрепку для денег с инициалами M&S. Естественно, мы можем поинтересоваться, не проводил ли здесь отпуск турист с инициалами M&S. Мы можем проверить все брони гостиниц, а также заказы билетов на паром в Интернете…
— А еще мы можем ничего этого не делать! — отрезал Минетти. — Потому что я не могу себе представить, что таинственный иностранец, если он действительно убийца, снял тут жилье под своей настоящей фамилией. Он не может быть таким дураком. А значит, к чему все это?
Нери замолчал. Начальник высказался.
Повисла неприятная тишина — ни Нери, ни Минетти не знали, что еще сказать.
К счастью, через несколько минут возле их столика появилась Роза, которая принесла закуски. Она улыбнулась Нери, но вид у нее был очень занятой, и она ничего не сказала.
Закуски они тоже съели молча.
— Проклятые рагацци! — процедил сквозь зубы Минетти, встал и ушел в туалет.
«Не рагацци виноваты, а сумасшедший, который убил их, — подумал Нери. — Минетти злится, потому что ему не подходит такой расклад».
Роза только и ждала момента, когда Нери останется один, и тут же подошла к столу.
— Мы увидимся сегодня ночью? — прошептала она.
— Конечно! Я жду тебя!
— Хорошо! — И она убежала.
Три последние ночи они провели вместе, и Нери больше не собирался спать один. Правда, он не был влюблен в Розу, но она ему нравилась, ему было хорошо с ней, и рядом с ней он ощущал себя живым, как не было уже давно.
Она едва успела на последний паром на Джилио. Это было прекрасно — меньше чем через час внезапно оказаться с Нери, который ожидал чего угодно, но только не ее появления на острове. Она сожалела о том, что они поссорились перед его отъездом. Они никогда об этом не вспоминали, но те немногие телефонные разговоры, которые он вел с ней из Джилио, были короткими, деловыми и оставляли какую-то боль в душе. Наверное, он точно так же, как и она, был расстроен тем, что будет кого-то заменять на острове, и грустил об их несостоявшемся совместном отпуске.
Бабушка снова начала после обеда ходить к Селене, чтобы вместе с ней выпить пару бокалов белого вина, как они уже делали раньше. По какой-то причине эти встречи прекратились и в конце концов были преданы забвению, но сейчас Селена и бабушка снова жили душа в душу.
Габриэлле пришла в голову идея спросить у Селены, не могла бы бабушка провести у нее пару дней, может быть, выходные. Селена была не только согласна, но пришла от такого предложения в полный восторг.
И вот теперь Габриэлла стояла на борту парома и чувствовала себя такой свободной, какой уже давно не была.
Плавание было не очень приятным. Ветер к вечеру посвежел и дул с силой в шесть баллов, а при порывах — до восьми. Пассажиры чувствовали себя плохо, туалеты были постоянно заняты, так что некоторые просто стояли возле борта и блевали в море. Паром раскачивался и взлетал на волнах так, что становилось страшно, тем не менее упорно держался курса и расписания.
У Габриэллы не возникло никаких проблем из-за шторма. Такое плавание очень подходило к ее настроению, и она сожалела, что добираться до Джилио надо всего лишь час, а не несколько дней. О путешествии на корабле она мечтала всегда, но, к сожалению, это было невозможно: у Нери начиналась морская болезнь, даже когда он смотрел на фотографию корабля, танцующего на волнах.
Габриэлла тосковала по мужу. Это было чувство, о котором она не вспоминала уже целую вечность, и предвкушение удивления на лице Нери, когда она внезапно появится перед ним, становилось все сильнее.
Постепенно наступал закат. Со скоростью, заметной даже невооруженным глазом, красно-оранжевый шар плыл к горизонту. Когда солнце достигло моря, некоторые из гостей в ресторане вытащили свои фотоаппараты, но только успели сделать несколько снимков с различных ракурсов, как огненный шар практически исчез.
Почти одновременно в порту зажглись фонари и последние чайки спланировали к своим спальным местам на тентах лодок, где никто не жил.
— Мне нравится это время, — сказал Нери, возобновляя раз, — говор, — самое романтичное из всего дня. Спокойный вздох между спешкой дня и волнением ночи.
Минетти в качестве комментария лишь приподнял бровь, и весь его вид говорил: «Похоже, парень совсем рехнулся».
Роза принесла рыбу, зажаренную на гриле.
— Buon appetito[74], — сказала она с улыбкой, и в этот раз Нери ничего не ответил, только посмотрел на нее.
Последний паром был уже в пределах видимости и, постепенно увеличиваясь в размерах, направлялся к входу в порт.
Не только в открытом море, но и в гавани вода из-за сильного ветра волновалась, лодки глухо ударялись друг о друга, их оснастка трещала.
Паром приближался.
За молом уже видны были верхние надстройки огромного корабля, и казалось, что его толкает вперед невидимая призрачная рука.
— Не могу себе представить, как паромы разворачиваются в этой узкой гавани, — сказал Нери. — При прибытии на остров я думал, что паром ни за что не сможет попасть в нее, но он легко вошел туда. Невероятно!
— Парни разворачиваются здесь каждый день по три, а то и по четыре раза. Они сделают это даже во сне.
— Я в восторге!
— Паром, который прибывает сейчас, не будет разворачиваться. Он останется у причала и уйдет завтра утром. В половине седьмого. Или около того. — Минетти все это не казалось таким уж интересным.
В этот момент паром достиг входа в бухту.
Он шел быстрее, чем ожидал Нери. Очень быстро. Чересчур быстро.
— Porca miseria[75], он идет слишком быстро, ты не думаешь? — спросил Нери.
И хотя Минетти, сидевший спиной к гавани, считал Нери сухопутной крысой, неспособной оценить скорость движения парома, он все же оглянулся.
«Он действительно заходит слишком быстро! — пронеслось у него в голове. — И, проклятье, не под тем углом! Что он делает? Боже мой!»
Все произошло за несколько секунд.
Паром влетел в гавань, слишком близко подошел правым бортом к причалу и, не в силах контролировать свое движение, со всего размаху врезался в яхты, на которых жили люди и где почти везде горел свет, и смял их, словно бумажные кораблики.
