Тренькнул звоночек, двери разъехались, и они оказались в пустынном гостиничном коридоре. Нужно было действовать – здесь и сейчас. Ведь если он не перейдет в наступление, а действительно возьмет никому не нужный зонт и поедет провожать ее до дома, она может подумать, что их свидание было просто встречей старых знакомых… настолько старых, что ни о каких контактах, кроме пустого трепа, и речи быть не может. «Сейчас?.. или в номере?.. А если она не захочет заходить в номер? Да ладно… она уже и замужем побывала, да и нравы в наше время более чем свободные. Не за проститутку же ее примет, в самом деле, обслуживающий персонал? Да… что не за проститутку – так это точно! До жрицы любви Кариночка явно не дотягивает…»
Она сама облегчила ему задачу, зацепившись каблуком неизвестно за что – полы были, что называется, без сучка и задоринки. Он придержал ее за плечи, и она тут же приникла всем телом: шампанское, танцы, когда он так же тесно прижимал ее к себе, как и сейчас, несомненно, сделали свое дело. Она сама подняла к нему лицо, и ему не оставалось ничего другого, как поцеловать ее. Целоваться же Карина, оказывается, умела как никто… прежде-то он не замечал у нее такой прыти! Интересно, чему она еще научилась в его отсутствие? Надо бы проверить… и не откладывая на потом! Конечно, лучше бы на ее месте была другая, но… Да какая, собственно, разница, если все равно она нужна ему только для одного? Кроме того, ночью все кобылы вороные… кроме белых – на которых ездят исключительно принцы. Ну, он не принц и даже не претендует – тогда зачем ему искать себе королеву?
Она все не отпускала его, ловко орудуя языком, и он заводился все больше и больше: сунул руку ей под юбку, отчего она застонала и буквально повисла на нем. Процокали мимо чьи-то каблуки, и какая-то женщина даже прищелкнула языком от наблюдаемой сцены… Да ладно! Сама-то откуда и куда идет в такой час? Командировочные уже все спят, а по ночам, да еще и на каблуках, здесь разгуливают лишь ночные бабочки. Но все равно – нужно было или перемещаться к нему в номер, или отправляться к ней домой.
– Ко мне или к тебе? – шепнул он в ее горячее ухо, и она тут же нетерпеливо отозвалась:
– К тебе…
* * *
– Садись, Кать… поговорить с тобой хочу.
Только что Маргарита Сорокина отпустила свидетеля, видевшего неуловимую девушку Амалию, садившуюся в машину. Номеров нет, водителя никто не видел… Мобильник у свидетеля изъяли, но вряд ли из ночного снимка хоть что-то удастся вытянуть.
Одновременно грянул телефон на столе и в комнату заглянула озабоченная Марина:
– Маргарита Пална, вас главный к себе…
– Прокуратура! – рявкнула Сорокина в трубку. – Что?! Да… сейчас…
Она сунулась было по направлению к кабинету начальства, но потом махнула рукой и приказала все еще находящейся в кабинете Марине:
– Быстро давай организуй машину, в парке нашли новые трупы!
«Трупы? Почему – трупы? Он что, уже пачками их душить стал?» – мысли в голове у Кати не то чтобы путались – просто она в любом, не только рабочем разговоре мгновенно ловила всякие нестыковки и оговорки.
– Ладно, потом поговорим… – Сорокина натянула куртку, нахлобучила на голову шапку и подхватила свою видавшую виды сумку. – Поехали, – бросила она уже на ходу практикантке.
В парке было почти совершенно безлюдно – не считая выехавшей на место происшествия опергруппы, посторонних поблизости не наблюдалось. Лишь где-то вдали отчаянная парочка, укрывшись от непогоды под зонтом, направлялась неизвестно куда. Со свинцово-серого неба сыпалась крупа, и общая картина настолько походила на кадр из фильма ужасов, что впечатлительная Марина даже охнула.
Задушенная женщина, лицо которой было занавешено длинными белыми волосами, сидела под деревом, облокотясь спиной о ствол. Вся она была усеяна уже увядшими и поэтому почти черными лепестками роз со светящейся золотой каймой – а лишившийся лепестков букет был вложен ей в руки. Казалось, это она сама осыпала себя лепестками перед смертью. Поверх головы несчастной, на ветке раскидистого дуба висел еще один удавленник. Значит, не послышалось…
Тихонько подошедший сзади Нахапетов довел Марину буквально до обморока:
– Ну, что я вам говорил? Все сходится. Вот он – ваш Зозуля! Думаю, на этом наша серия и завершится. Поймать мы его не поймали, но вычислили точно! Снимайте, – он махнул рукой.
Пропавший без вести несколько недель назад сержант изрядно похудел с того момента, когда она видела его в последний раз… или это ей так кажется? Маргарита Сорокина склонилась над телом. Ладно… все что хотела – она увидела, теперь дело за заключениями экспертов.
– А почему она такая старая? – где-то в стороне спросила практикантка, и важняк из столицы солидным баритоном пояснил:
– Видите ли, Мариночка, я думаю, он уже был в таком состоянии, что не мог адекватно выбрать жертву. Сработал один, самый главный маркер – длинные белые волосы. Скорее всего, он не стал ее рассматривать пристально… в деталях, так сказать. У него был четкий план – убить последнюю жертву и повеситься… что он и сделал.
– Ты веришь во всю эту белиберду? – почему-то шепотом спросила Рита Сорокина у Кати.
Та лишь вздохнула. Версия была неплоха – для тех, кто смотрит поверхностно. В самом деле, каждый видит только то, что хочет увидеть… что ему удобно, что гладко укладывается в схему… Труп сержанта как раз прекрасно в нее укладывался. Точненько в ряд со всем тем, что нашли у него дома, – шнуром, блестками для цветов… Есть люди, которые обожают складывать пазлы, и у них части головоломки соединяются легко и непринужденно. Однако есть и другие, которые вбивают недостающие части на место молотком – все равно будут держаться.
* * *
– Я подозреваю, что она кричала не потому, что ей приснился очередной кошмар. Ей много раз снились кошмары, когда я была рядом, – и она реагировала совсем не так… Тут произошло что-то другое. Но что? У нас, как ты понимаешь, мышь не проскочит, и в доме, кроме меня, Антошки и этого ее Леши, никого не было…
– Так она с ним приехала?
– Как тебе сказать… – под пристальным взглядом гостя Наталья замялась.
Разговор получался не из приятных. Она чувствовала себя виноватой еще и потому, что была умной женщиной. То, что она увидела и услышала в ту роковую ночь, ей совершенно не понравилось. Наталья анализировала свои ощущения снова и снова, пока не пришла к, казалось бы, совершенно невероятному выводу: Катя подверглась насилию. И, если ее догадки верны хотя бы отчасти, то виноват в этом не кто иной, как она сама. Потому что в тот злополучный вечер именно она вела себя не слишком благопристойно. Пытаясь казаться легкомысленной болтушкой, она выпила лишнего, да еще и делала этому Мищенко какие-то двусмысленные намеки относительно подруги! Мало того – зачем-то отправила его ночевать в комнату рядом с Катей, хотя могла отвести гостю другие апартаменты – и даже на другом этаже! То есть выходило, что именно она спровоцировала его… совершенно не думая о последствиях.
