Я откупорила бутылку вина, когда появилась Марта.
— Минута в минуту, — сказала я, с бутылкой в руках отпирая дверь. — Заходи.
Марта вошла и сняла черную кожаную куртку. Эта байкерская куртка Рэю наверняка бы понравилась.
— Слава Богу, сегодня пятница.
Сунув бутылку под мышку, я повесила куртку и проводила гостью на крошечную кухню. Марта осматривалась и изучала проделанную работу.
— Чудесный дом. И пахнет чудесно. — Она взяла бокал вина. — Что это, шафран?
— Я готовлю ризотто с креветками. Час назад здесь пахло совсем по-другому…
Марта улыбнулась:
— Гордись собой. Ты превратила безобразный дом в уютное гнездышко. Я немного разбираюсь в дизайне, но в жизни бы не сумела сделать такое. Для этого нужно отличное воображение, не говоря уже об упорстве.
Я отмахнулась от комплимента, пошла в столовую и поставила на стол маленькие тарелочки с оливками, хуммусом, козьим сыром и печеньем.
— Я люблю делать вещи красивыми. У меня это легко получается…
— В отличие от других. — Марта взяла печенье. — Ты умеешь то, что не под силу большинству.
— Они тоже смогут, если постараются.
— А ты постарайся получше относиться к себе.
Я потерла переносицу.
— Ты мой босс. Я сойду с ума, если ты вдобавок станешь моим психологом.
Марта засмеялась и провела руками по волосам.
— Ненавижу психологов. Возможно, потому, что нуждаюсь в них больше, чем кто бы то ни было… — Она внезапно сменила тему. — Так что же ты натворила, если тебя выгнали из аукционного комитета?
В горле возник комок. Я покачала головой.
— У них должна быть причина, — настаивала Марта.
— Я безответственна в финансовых вопросах, — с трудом выговорила я.
— Ты растратила аукционные деньги?
— Я растратила деньги Натана.
— Но это твои деньги и твое дело. Ты всегда была ответственной по отношению к чужим деньгам. И чужому времени.
— Но меня даже не стали слушать, и самое ужасное — так и должно быть. В детстве я поняла: если делаешь ошибки в личной жизни, страдает твое общественное положение. Одна ошибка — и тебя заклеймят.
— Только если ты позволишь себя заклеймить.
Нет, в жизни не все так просто…
— Тэйлор, если ты в чем-то и ошиблась, так исключительно в том, что наделила других слишком большими полномочиями. Твои друзья не всемогущи. Они не имеют права тебя унижать…
— Имеют. И делают это.
— Потому что ты им позволяешь! — Марта гневно повысила голос. — Ты твердишь себе, что другие важнее и лучше…
— Неправда.
— Тогда почему их мнение значит для тебя больше, чем твое собственное?
Я молчала.
— По-моему, ты решила, что, если у людей есть деньги, у них есть и власть, и влияние…
— Но это действительно так, — коротко ответила я. — Богатых все уважают. К богатым прислушиваются.
— По-твоему, человеку нужны деньги, чтобы его уважали?
Я вспомнила Южную Пасадену, где выросла. Вспомнила, как пошатнулись папины дела, когда мама ушла. Вспомнила сплетни и скандалы. Нас с сестрой дразнили. Высмеивали. Папа окончательно лишился присутствия духа, прятался от людей.
— Может быть…
— Знаешь, Тэйлор, если уважение действительно можно купить за деньги, то почему сейчас я уважаю тебя сильнее, чем раньше, когда ты повсюду была главной?
Должно быть, она заметила выражение моего лица — и кивнула.
— И я не просто уважаю тебя, Тэйлор. Ты мне нравишься. Я тобой восхищаюсь.
— Ты восхищаешься мной?!
Марта не сводила с меня глаз.
— Ты делаешь то, чего боятся многие женщины. Руководишь большими, серьезными проектами. Если кому-то требуется помощь, ты тратишь свое время. Если кто-то не может справиться, ты принимаешься за работу рядом с ним. Ты делаешь то, на что не способны большинство. Ты отдаешь. Отдаешь окружающим саму себя и ничего не просишь взамен.
Марта говорила так искренне и добродушно, что я не отрывала взгляда от бокала, не решаясь выказать, насколько меня растрогали ее слова. Она не знает, как я мечтала услышать нечто позитивное в свой адрес.
— Ты похожа на мою дочь, — продолжала Марта. — Ева хочет, чтобы все ее любили и одобряли. Не потому, что она слабая, не потому, что ей действительно нужно одобрение. Но она очень чувствительная. Она заботится о других. Еве нравится приносить людям радость, но я пытаюсь внушить ей, что нельзя просто взять и переложить свое счастье на других. Не всегда можно сделать человека счастливым. Одни просто не хотят радоваться, другие ищут, на кого бы свалить вину… — Лицо у нее было встревоженное. — Возможно, пора тебе заткнуть свой внутренний голос. И сделать так, чтобы на его месте зазвучал другой. Тот, который будет говорить комплименты.
— Марта… — попыталась возразить я, но она смотрела на меня так пристально, что я смутилась.
— Мы не такие уж разные. Я вообще сомневаюсь, что женщины сильно отличаются друг от друга. И отчего-то у всех нас в голове звучит этот противный внутренний голос, который твердит, что мы ужасны и никогда не станем лучше.
— И у тебя тоже?
Она поморщилась:
— Да. Но однажды мне надоело выслушивать всякие гадости и я велела голосу замолчать. Наверное, тебе следует поступить точно так же.
Я недоверчиво взглянула на нее:
— И что говорил твой внутренний голос?
— Что я не способна пробудить любовь. Что обречена на поражение. Что ни один мужчина меня не захочет. Что ни один мужчина не будет мне верен… — Марта пожала плечами. — Обычные страхи. Но я от них устала. Надоело, что из-за этого мне все время плохо… — Она подалась вперед и похлопала меня по плечу. — Может быть, пора перестать думать об ошибках, Тэйлор. Лучше поздравь себя со своими достижениями.
* * *
Вечером, после ухода Марты, когда девочки уже спали, я мыла посуду и думала о том, что было.
Марта сказала мне много. Так много, что голова раскалывается до сих пор.
Но вот что главное: я перестала доверять себе, доверять собственному внутреннему голосу, потому что он лжет. Он действительно говорит гадости… обо мне. И это продолжается бесконечно — он критикует все, мои мысли, чувства и поступки.
Ты все испортила.
Ты все сделала неправильно.
Ты всегда все делаешь неправильно.
Ты виновата.
Ты не сможешь исправить эту ошибку.
Ты ничего не сможешь справить.
