– Сплюнь, ради Юпитера! Сплюнь!
Трубач повернул голову, хрипло сплюнул на снег, надул щеки, и на этот раз у него получился звучный пронзительный зов. Он трижды повторил его, немного отдохнул и вновь поднес трубу к губам. Вражеские воины, услышавшие сигнал, остановились перед эскадроном, плохо понимая, что их ждет впереди. Затем раздался яростный крик, и варвары вновь двинулись вперед, не обращая внимания на триболы, остановившие их вчера.
– «Кровавые вороны»! – позвал Катон. – Отступаем!
Фракийцы развернулись и рысью пустили своих лошадей к кострам, которые все еще продолжали гореть. Немного дальше справа Катон заметил других всадников, и на мгновение ему показалось, что это враг, но потом он увидел флажок эскадрона и облегченно вздохнул. Префект остановил Мирона и его эскадрон возле костра, где попрощался с Макроном. Огонь почти погас, и лишь маленькие угольки начинали тлеть, когда налетали порывы ветра. Сидевшие вокруг костра тела были уже практически занесены снегом. Катон с беспокойством ждал, когда до них доберется первый эскадрон, а за ним и еще два: те, кто должен был патрулировать передовые позиции и левый фланг. Теперь лишь Фемистокла и его эскадрон продолжала скрывать метель.
Встревоженный Корвин подъехал к Катону:
– Они обходят нас с левого фланга, господин командир. Мы увидели их сразу после того, как я услышал сигнал трубы.
– Они пытаются атаковать нас с двух сторон. Разумная мысль, – ответил Катон.
Потом послышались крики справа и звон стали, который было невозможно ни с чем спутать. Все фракийцы повернулись в ту сторону, и префекту потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя и отдать приказ сдвинуться вправо и выстроиться в боевой порядок. «Кровавые вороны» тут же развернулись веером, поднимая щиты и поудобнее перехватывая копья. Шум схватки усилился, и Катон увидел, как по снежной равнине к ним скачет эскадрон. Он выехал вперед, чтобы перехватить первого всадника, и увидел, что тот ранен в ногу, и черная в ночи кровь стекает по икре.
– Что произошло? – резко спросил Катон. – Я же приказал Фемистоклу не вступать в схватку.
– Декурион мертв, – ответил всадник, с трудом переводя дыхание, и его лошадь фыркнула. – Мы старались следить за ними, но они атаковали нас сразу с трех сторон. Мы потеряли несколько человек до того, как поняли, что происходит. – Он с тревогой обернулся через плечо.
Из темноты появилось еще несколько всадников, и Катон приказал им построиться за спиной Траксиса. Затем снова повернулся к раненому:
– Сколько их?
– Я… не знаю, господин командир. Сотня. Может быть, больше.
– Ясно. Отправляйся в последние ряды!
Катон вновь занял место в центре шеренги и дождался, когда к ним подъедут последние всадники, после чего наклонился вперед и прищурился. Наконец, префект увидел врагов, которые с яростными криками бежали по снегу. Если они доберутся до костров, то обнаружат обман. Если Катон сумеет отбросить их назад, появится надежда задержать наступление вражеской армии до рассвета. Он обнажил меч и указал им вперед:
– «Кровавые вороны»! В бой!
Он пустил свою лошадь шагом, потом перешел на рысь, а затем на галоп. Расстояние между всадниками и наступающей пехотой быстро сокращалось. В самый последний момент, когда до врага оставалось не более тридцати футов, прозвучал приказ атаковать. «Кровавые вороны» издали боевой клич, опустили копья и пришпорили скакунов. Снежинки летели в лицо Катона, и ему постоянно приходилось смаргивать. Он высоко поднял меч и отвел его немного в сторону, готовясь нанести первый удар. Только что варвары преследовали бегущего противника, но ситуация стремительно поменялась, и враги смолкли, напуганные стремительным натиском «Кровавых воронов». Катон заметил группу вражеских солдат и направил к ним своего скакуна.
Варвары бросились врассыпную, но один из них, оказавшийся менее быстрым, не успел отскочить в сторону, и лошадь Катона на всем скаку врезалась ему в грудь. Префект, взмахнув мечом, достал последнего врага, остававшегося перед ним, – клинок рассек ему плечо и задел спину. Варвар упал на колени, а Катон развернул свою лошадь, чтобы разобраться с теми, кто успел избежать его атаки.
Двое врагов побежали прочь, но третий приготовился к схватке и поднял топор. Катон отклонился в сторону, принял удар топора на щит, резко развернулся в седле и нацелился противнику в голову. Однако тот, в свою очередь, успел прикрыться щитом и отступить. Все его внимание было сосредоточено на римском офицере, и он не заметил Траксиса, который подобрался к нему сзади с копьем наперевес. Через мгновение окровавленный наконечник показался из горла варвара.
Катон увидел, что атака полностью ошеломила врага – уцелевшие неприятели удирали обратно; некоторые бросали оружие, чтобы избежать копий «Кровавых воронов». Траксис и трубач оставались рядом с Катоном, и префект повернулся к ним.
– Играй отступление! – приказал он.
Пронзительная нота перекрыла вой ветра, скрежет стали и крики сражающихся; офицеры стали отдавать приказы солдатам, чтобы те возвращались к своим штандартам. Некоторые продолжали преследовать врага, пока им не пригрозили наказанием. Однако очень скоро последние варвары скрылись из вида, за исключением тех, кто так и остался на заснеженном поле, и «вороны» вновь построились по эскадронам. Фемистокл и несколько его бойцов отсутствовали, и Катон взял оставшихся всадников его эскадрона под собственную команду. Когда все собрались возле Катона, он развернул лошадь и направил ее в сторону берега.
Видимость улучшилась, и префект понял, что до рассвета осталось совсем немного. Оглянувшись в сторону костров и застывших вокруг них фигур, он обратил молитву к Фортуне, чтобы варварам потребовалось некоторое время прийти в себя и чтобы их еще некоторое время удерживали фигуры римских солдат, сидящих возле костров, а друиды не стали сразу переходить перешеек и не отсекли его отряд. Тогда «Кровавые вороны» успеют оторваться от врага и добраться до основных сил.
По мере того как светлело небо, снегопад стихал, и вскоре снежинки стали похожи на легкую пыль, подгоняемую ветром. Катон и его солдаты кутались в плащи и поглубже надвигали капюшоны. Слева возвышались земляные валы основного лагеря, расположенного на холмистой местности. Там также горели костры, и создавалось впечатление, что римляне еще не ушли. Вдоль частокола и башен стояли часовые – другие римские мертвецы. «Получилось вполне убедительно, – подумал Катон, – и врага еще некоторое время удастся вводить в заблуждение».
Он вел своих людей к морю, где бежали пенные волны, с ритмичным ревом разбиваясь о скалы. Почти случайно они наткнулись на дорогу, по которой прошла остальная армия. Снег скрыл следы тысяч сапог, фургонов и колес повозок, но неровности на поверхности остались, и Катон следовал по ним без особых проблем. «Кровавые вороны» перешли на ритмичную рысь. Копыта лошадей поднимали в воздух снег, и над землей повисло белое облако, а вместо обычного грохота скачки тропу окутывала тишина, придававшая происходящему нечто волшебное.
