— Кстати, — Лемехов встрепенулся. — Никто есть не хочет? Я смотаюсь на угол, пирожков куплю.
— Спасибо, нет, — покачал головой Дима.
— Мне пару, с мясом, — ответил Гриша, ерзая.
— С мясом тебе вредно, — заметил Лемехов. — С капустой возьму.
— Я не ем с капустой! — взмолился Панкратов.
— Ничего. Как лекарство пойдет. — Лемехов выбрался из «БМВ», потрусил на угол, к лотку с пирожками.
— Что с Вдовиным? — спросил тем временем Дима.
— Нет его. И не было, — ответил Панкратов. — Жека сказал, он от аэровокзала куда-то уехал и с тех пор не появлялся.
Дима досадливо цыкнул зубом, покачал головой.
— Плохо.
— Да ладно, без него как-нибудь обойдемся.
Лемехов как раз вернулся с кульком пирожков, когда к ГУВД подполз автобус с зарешеченными окнами.
— Тыць-дырыць, моя радость, — оперативник зашвырнул кулек в салон. — Во работка, прости господи. Ни помыться нормально, ни пожрать. Гриша, следи за «воронком». Как тронется, звони Димке на мобильный.
Дима усмехнулся. Любопытные же метаморфозы могут претерпеть человеческие отношения в течение всего одного дня. Утром он был «этот», потом стал «Дима», теперь уже «Димка». Глядишь, к ночи и до «брателы» дойдем.
Лемехов нажал на газ. «БМВ» шустро рванул по улице. Несколько поворотов.
— Бог ты мой, где ж меня носило-то? — бормотал оперативник. — Кажись, здесь проезжал. Или нет? Нет, проезжал, точно. Где-то здесь он и должен быть. В закутке каком-нибудь ныкается. А, все, вижу…
Он что было сил нажал на тормоз, и Дима, при всей надежности иномарки, едва не влип в приборную панель.
— Ты осторожнее, — предупредил он, потирая ушибленный о ручку двери локоть. — Я не пристегиваюсь.
— Да ладно, Дима, — весело и очень азартно ответил Лемехов. — Ты чего, никогда раньше о дверь не бился? Погоди, то ли еще будет. — И, опустив стекло, гаркнул: — Хреновый из тебя конспиратор, сержант. От самого перекрестка твою «карету» видно. Иди-ка сюда.
Дима с любопытством смотрел, как лениво стоящий у штатной машины сержант вдруг встрепенулся, вытянулся, стал белеть с лица. Он оглянулся затравленно и вдруг трусцой припустил к иномарке.
— Здрасьте, — лепетнул сержант, наклоняясь к окошку.
— «Здрасьте», — передразнил Лемехов. — Опять представиться забыл?
— Старший сержант Зайцев, — раздельно ответил тот, выпрямляясь и вскидывая руку к фуражке.
Видно было, что его так и подмывает продолжить фразу привычным: «Ваши документы», но сдержался.
— Молодец, старший сержант, — кивнул Лемехов. — Слушай, а ты сменяешься когда-нибудь или, как памятник, «на вечном покое»?
— Так точно. Это из-за усиленного патрулирования, — пояснил Зайцев. — В двенадцать смена.
— В двенадцать? — протянул Лемехов уважительно. — Сильно бдишь, сержант. Мощно. — Он полез в карман, достал свернутую вчетверо объяснительную. — Бумажку эту помнишь?
Сержант сразу сник.
— Так точно, — бормотнул он.
— Получить обратно хочешь?
— Так точно.
— А другие слова знаешь, кроме «так точно»?
— Так точно. В смысле, знаю, — сержант неуверенно улыбнулся, поглядывая то на Лемехова, то на молчащего Диму.
— Молодец. Значит, тогда так. Сейчас ты нам поможешь в одном оперативном мероприятии… Не бойся, ничего сверхъестественного от тебя не требуется. Поедем на трассу, что идет к аэропорту, знаешь?
— Так точно.
— Махнешь разок палочкой своей полосатой, поможешь нам остановить «воронок», получишь свою объяснительную — и свободен, как птица. — Лемехов усмехнулся. — Чего ты бледнеешь-то, старший сержант Зайцев? Говорю тебе, оперативное мероприятие у нас. Я тебе даже постановление покажу. Потом. У напарника осталось.
— Так ведь это… — сержант оглянулся обреченно. — Пост у меня.
— А я что, на шашлык тебя приглашаю? Соблюдай себе, на здоровье, свой пост, — горячо поддержал его заявление Лемехов и посмотрел на часы. — Давай, сержант. Цигель, цигель. — Тот неуверенно пошел к машине, остановился, повернулся. — Ну давай, родной, — уже нетерпеливо гаркнул Лемехов. — За нами поедешь.
«БМВ» ловко развернулся на узкой улочке. «Шестерка» покатила за иномаркой. В салоне «БМВ» Лемехов набрал номер на клавиатуре мобильного:
— Гриша? Ну что там? Еще стоят? А мы уже едем. Все нормально. Ты отзвонись тогда. — Он положил телефон на панель, покосился на Диму, который смотрел в окно. — О чем задумался, Дима?
— Никак не могу понять, каким образом они успели довести Америдзе до аэропорта. Его ведь должны были застрелить там, чтобы ни у кого не возникло сомнений в достоверности обстоятельств смерти.
— Ну? — кивнул Лемехов. — Догнали, оглушили, сунули в багажник, привезли на место, застрелили. — Он щелкнул пальцами. — Не надо искать темную кошку в черн… Не, не так. Черную кошку в черной… Короче, не ищи кошку в пустой комнате. Выглядеть будешь, как полный этот…
— Ты прямо второй Конфуций, — улыбнулся Дима.
— Он самый и есть.
Лемехов крутил головой, выбирая место поспокойнее. Наконец выбрал подходящий участок дороги — прямой отрезок шоссе не превышал двухсот метров. С двух сторон его «запирали» довольно крутые повороты.
— То, что надо. Сержант, — он опустил стекло, махнул рукой. — Стоять, раз-два!
«Шестерка» послушно приткнулась к обочине. Лемехов сдал назад так, чтобы со стороны казалось, будто дотошный инспектор остановил иномарку для проверки.
Оперативник выбрался из машины, подбежал к «шестерке».
— Сержант, они поедут с этой стороны. Там поворот, так что скорость им придется сбросить, не «Формула-один» у нас тут. Ты не теряйся, палочкой своей маши — и к обочине. А тут уж мы сами управимся. Все понял?
— Так точно.
Сержант, хоть и был простоват, но указания оперативника так явно отдавали «натягом», что ему стало не по себе.
— Главное, давай без мандража, лады? — Лемехов встал рядом. — И маячок включи. А то просто так хрен они тебе остановятся.
Сержант полез в кабину «шестерки», включил маячок. Синие всполохи осветили асфальтовое полотно, траву на обочине, темные уже деревья, «БМВ» и фигуры людей. Из-за бликов лица людей казались зловещими, словно лица вурдалаков. Сержант зябко поежился. Не по себе ему было.
Едва различимо за плотными стеклами запиликал зуммер телефона. Дима взял трубку, переговорил, опустил стекло.
— Антон, они едут.
— Отлично, отлично, отлично.
Лемехов прошелся по обочине. В движениях его появилась легкая нервозность. Он то и дело оборачивался, вглядывался в едва различимый отблеск фар за деревьями. Мимо изредка проносились машины и автобусы, но «воронок» не появлялся.
