— …Избирать Президента России! — вслух проворчал обер-кагэбист, возвращаясь к делам сегодняшним. — Мало им Президента СССР, что ли? Мир перевернулся! Это ж надо было дожиться до такого. Хорошо хоть не царь-батюшка!
Он приподнял папку, и хотел было отшвырнуть ее в сторону, но в последнее мгновение какая-то сила остановила его: «Не зарывайся, не зарывайся!..» Обер-кагэбист всегда испытывал почти мистический страх перед этим черным расстрельно-кладбищенским исчадием мести, заговоров и доносов; откровенных убийств и слегка припудренных судебными процедурами политических репрессий. Папка имела свою, Сатаной освященную, душу; над ней витал черный дух предначертанности и обреченности, и всяк обладающий ею становился не только обладателем власти князя тьмы, но и носителем его каиновой печати.
…А ведь прошло всего лишь чуть больше месяца, как он появился, этот Президент России. Во многих селах сибирских еще, наверное, и не подозревают о его существовании. Но, похоже, мало кто в Кремле по-настоящему понял, какая угроза исходит сейчас от этого, вроде бы республиканского масштаба, однако же ни с каким другим республиканским по влиянию своему не сопоставимого, лидера.
В том-то и беда, что националы вдруг открыли для себя: общаться с российским центром и с лидерами других союзных республик можно напрямую, не обращая внимания на окрики из Кремля. Именно это оказалось погибельным для властной советской пирамиды. Еще недавно союзные республики пребывали в роли просителей-нахлебников союзного центра, из которого, от щедрот своих, им что-то там, по каким-то лимитам, выделяли. Сегодня же сам Кремль чувствует себя просителем у союзных республик, способных заключить новый союзный договор с реальным центром в Белом доме Российской Федерации, а не с призрачным центром в Кремле.
…Да, в этом просматривалась и его, шефа госбезопасности, личная ошибка. Сотворяя гэкачепе, он со своими единомышленниками слишком увлекся личностью генсек-президента, да комбинациями типа: «Русаков — и Кремлевский Лука», «Русаков — и вице-президент Ненашев». И совершенно упустил при этом из вида, что ни в операции «Кремлевский Лука», с выходом на нового лидера — Лукашова; ни в операции «Евнух» — по сохранению у власти, но предельно усеченной, Русакова, новииспеченный Президент России Елагин не привлечен, не задействован, и, что самое страшное, по-настоящему даже не учтен.
И если Кремлевского Луку, с его полупролетарской внешностью, шеф госбезопасности сравнивал для себя с уставшим от жизни, стремящимся примирить всех и вся школьным учителем, который неожиданно, на волне социалистического народовластия, оказался на гребне этой самой власти… То восхождение Елагина случайным назвать нельзя было. Победив на выборах своего соперника, являвшегося «человеком Президента СССР и Политбюро», он тут же превратился в лидера всесоюзной оппозиции.
Ситуация конечно же парадоксальная. Президент России буквально взрывает всю ту Великую Российскую империю, которую, за многие столетия, кровью, потом и лагерями ГУЛага удалось сколотить на огромных просторах от Чукотки и Сахалина — до Карпат и Дуная… — вот что не поддавалось осмыслению шефа госбезопасности!
Елагин и его демократическая свора стремятся свести на нет ту имперскую Россию, которую он, Корягин, и его люди пытаются теперь спасти, рискуя при этом постами, свободой и жизнями своими. И, похоже, никто из тех, кто копошится сейчас на руинах империи, так никогда и не оценит по достоинству их жертвенность.
16
Вспомнив о распечатке записи разговоров Елагина, шеф госбезопасности машинально потянулся к «державному воронку». Бегло просмотрев имеющиеся там бумаги, он остановился на странице, увенчанной записью: «29 июля 1991 года. Ново-Огарево. Встреча президентов СССР, России и Казахстана».
Да, это была встреча трех президентов накануне отъезда Русакова в Крым. Три президента договорились тогда, что после возвращения генсек-президента из отпуска, здесь же, в Ново-Огареве, будут проведены переговоры руководителей суверенных государств, а главное, состоится подписание нового союзного договора. Даже дата определена была — 20 августа.
Пролистав несколько первых страниц, обер-кагэбист наткнулся на подчеркнутые жирным карандашом слова Елагина:
— Пойдемте на балкон, Владимир Андреевич. Мне кажется, нас подслушивают.
— Да брось ты! — легкомысленно успокоил его генсек-президент.
— Я это нутром чувствую. Все время такое впечатление, что кто-то стоит у меня за спиной.
— Ну, не может же этого быть! — сменил тон Русаков. — Неужели ты думаешь, что кто-то мог бы решиться на такой шаг — устанавливать здесь всевозможные «жучки»?
— Почему кто-то? Не составляет никакого труда определить, кто именно решился на это.
Отодвинув «державный воронок», Корягин достал из стола помеченную кассету, вставил во вмонтированный в боковом столике магнитофон и через несколько секунд оказался в одном из залов правительственной резиденции в Ново-Огарево.
— …Неужели ты думаешь, что он собирает досье на меня.
— По-моему, это давно всем известно, — парировал Елагин. — И мы с вами прекрасно знаем, с какой целью он это делает и при каких обстоятельствах собранные им сведения будут использованы.
«А ведь этот сукин сын явно имеет в виду меня… — поиграл желваками Корягин. — Причем говорит это, уже будучи уверенным, что их действительно подслушивают».
— Но здесь вроде бы все проверили, или, как говорят спецы, «прозвонили».
— Конечно же «прозвонили», как и повсюду, где вы бываете и где ведете переговоры. Вот только «прозванивают» те же люди, которые устанавливают подслушивающие устройства.
— Если это так… — послышался легкий азиатский акцент Кузгумбаева, — надо бы проверить. Разговор-то у нас конфиденциальный. Возможно, Борис Викторович прав: времена настали смутные.
— Отказываюсь в это верить, — уже совсем неуверенно обронил Русаков. — Хотя, кто знает…
Сверхчувствительная техника четко улавливала грузные, буквально проламывающие нежный паркет шаги Елагина, когда он, не ожидая окончательного согласия генсек-президента, двинулся к открытому балкону.
«Эти дилетанты даже представить себе не могли, что балкон «просвечивается» точно так же, как любой из двух залов и трех совещательных комнат резиденции!», — злорадно молвил про себя шеф госбезопасности.
— Для начала хочу услышать ясный ответ, — попытался взять инициативу в свои руки генсек-президент. — Вы, оба, — за новый союзный договор? Вы готовы поддержать ту редакцию нового договора, с которой только что ознакомились, или же опять начнутся какие-то там, извините, закулисные интриги?..
— Россия такой договор, несомненно, подпишет, — с явной хрипотцой, простуженно басил Елагин. — Тут, понимаешь ли, вопрос будущего России. Но есть союзные республики, в которых обрели голос не только националы, но и представители руководящей верхушки. И чтобы вести с ними успешные переговоры, вам прежде всего надо сменить некоторых людей из своего окружения.
