— Как Брайан потерял слух?
Она уже собралась ответить, но потом закрыла рот, наконец-то обратив внимание на выражение лица Джека.
— А кто хочет знать об этом?
— Вы так решаете все вопросы? Ваш ответ зависит от того, кто хочет его знать?
Вмешалась София.
— Джек, что случилось?
Джек отошел в глубь комнаты, но не присел.
— Я скажу вам, что случилось. Я устал от лжи, которой потчует меня моя собственная клиентка.
— Сегодня я сказала правду, — заявила Линдси.
— Неужели? — саркастически спросил Джек. — Похоже, вы живете в мире, где прогноз всегда один и тот же: переменная облачность с продолжительными осадками в виде дерьма.
— О чем вы говорите? — возмутилась Линдси. — Признаю, в прошлом я могла ввести вас в заблуждение, но и то только потому, что правда причиняет боль. Как, по-вашему, легко войти в битком набитый зал суда и заявить, что вы занимались сексом с моряком, а ваш муж в это время фотографировал вас? Неужели вы станете обвинять меня в том, что я в первый же день не ворвалась в ваш офис с криком: «Эй, Джек, вот она, наша линия защиты. Я поведаю всему миру о том, что была сексуальной рабыней»? Средства массовой информации не публикуют имена жертв изнасилования из уважения к их праву на частную жизнь, но, если вы замужем за извращенцем, вся ваша сексуальная жизнь выносится на первые страницы газет. Разве это справедливо?
— Не уводите разговор в сторону, Линдси. Я говорю о том, что вы рассказали мне в соответствии с правом неразглашения адвокатом информации, полученной им от своего клиента.
— И я тоже. Мне просто понадобилось некоторое время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что придется рассказать об этом не только вам, но и всему свету. Но я сделала это. Я была честна с вами, и я не лжесвидетельствовала. Все, что я сказала на свидетельском месте — правда.
— Почему вы солгали мне о том, как Брайан лишился слуха?
— Что?
— Вы сказали мне, что он родился глухим. Но ведь это не так, не правда ли?
— Какая теперь разница? Он все равно не слышит.
— Я не понимаю, зачем вам понадобилось лгать еще и об этом.
— Это… это не важно.
— Любая неправда очень важна. Почему вы солгали и здесь?
— У меня были на то свои причины, понятно?
— Черт вас побери, какие причины?
— Потому что… — Она поджала губы, словно сдерживаясь, чтобы не взорваться. — Потому что я не хотела, чтобы вы подумали, будто я плохая мать, ясно? Но теперь вы знаете. У Брайана приобретенная глухота. Хотите обвинить меня? Отлично. Давайте, вперед. Ведите себя, как Оскар, как родители Оскара, как друзья Оскара. Обвиняйте Линдси. Все обвиняют Линдси. Но я не виновата, черт возьми!
Ее голос эхом прокатился по комнате. Джек в растерянности замолчал, не зная, что сказать, глядя, как Линдси опустила голову и заплакала. София положила ей руку на плечо, но ее прикосновение, похоже, прорвало плотину сдерживаемых эмоций Линдси. Это было подлинное очищение, настоящий катарсис, когда копившееся подспудно потоком хлынуло наружу.
— Я ни в чем вас не обвиняю, — сказал Джек. — Я просто хочу знать правду.
Линдси промокнула глаза салфеткой и взяла себя в руки.
— Нет, вы желаете знать намного больше. Вы желаете знать все обо мне и Брайане. У вас нет на это права. Оттого, что вы взялись за это дело, вы не стали отцом Брайана.
Джек мог поспорить с ней, сославшись на генетическую наследственность, но он понимал, что́ она имеет в виду.
— Никто не говорит, что я хочу стать частью вашей семьи, Линдси.
— Простите меня. Я не это хотела сказать. Не думайте, будто я не испытываю к вам чувства благодарности за все, что вы сделали.
Раздался стук в дверь. Джек открыл ее.
— Слушание возобновляется через две минуты, — сообщил охранник.
Джек поблагодарил его и вновь повернулся к своей подзащитной.
— По-моему, нам следует возвращаться, — заметила София. Линдси и София поднялись со своих мест, но Джек не пошевелился. Линдси взглянула на него и поинтересовалась:
— Вы ведь возвращаетесь, не так ли?
Джек по-прежнему не двигался с места.
— Я могу продолжить с этого места, Джек. Если это то, чего вы хотите, — сказала София.
— Нет! — воскликнула Линдси звенящим голосом. — Вы не можете вот так взять и бросить меня. Вы пообещали оставаться моим адвокатом до тех пор, пока будете убеждены в моей невиновности. Маленькая ложь о причине глухоты Брайана не может ничего изменить.
— Все гораздо серьезнее, — обронил Джек.
Она схватила его за руку и взмолилась:
— Не поступайте так со мной. Это не то, чего я… чего заслуживает Брайан.
Джек холодно взглянул на нее, пытаясь отрешиться от своих эмоций и принять взвешенное решение. Наконец он сказал:
— Это последний раз, когда я позволяю вам разыгрывать карту Брайана. Вы меня поняли?
— Да, — тихо ответила она, отпуская его руку.
Джек открыл дверь и первым направился в зал суда, оставив между собой и своей клиенткой дистанцию в добрых десять футов.
Глава сорок шестая
Вечером того же дня, в семь часов, Джек приехал в парк Элис Уэйнрайт, расположенный к югу от нижней части Майами. Он вышел из машины и двинулся по беговой дорожке к окруженному скальными утесами заливу Бискейн-бэй, где и уселся на деревянную скамью рядом с киоском, лицом к мангровым зарослям. Он знал, что пришел именно туда, куда требовалось, поскольку находился в семидесяти пяти шагах от исписанной граффити стены, надпись на которой гласила: «Мадонна, твой охранник — дерьмо собачье». Стена служила напоминанием о тех временах, когда несколько лет назад певица жила здесь в одном из роскошных особняков, выстроенных прямо на берегу залива.
И он стал ждать, в точности следуя полученным инструкциям.
Сегодня заседание суда завершилось в пять часов пополудни. Послеобеденные слушания были посвящены судебным экспертам, которых Джек нанял, чтобы нейтрализовать последствия свидетельских показаний судебно-медицинского эксперта, в частности касающихся предположительного времени смерти капитана Пинтадо. Все прошло достаточно гладко, но от сегодняшнего вечера Джек ожидал намного большего.
Зазвонил его сотовый телефон, и он быстро ответил на вызов. Это оказалась София.
— По-моему, у нас сегодня встреча? — Она имела в виду их ежевечерние совещания после каждого дня судебного заседания.
— Сегодня вечером я могу не успеть, — ответил Джек.
— Вы все еще думаете о том, отказаться ли вам от выступления? Не стану винить, если вы решитесь на это.
