– Да, – пробормотала она.
– Может, подождешь меня у себя в спальне? Я приду туда, как только смогу.
– Хорошо.
Бринн прикусила губу, провожая его взглядом, не зная, что могла означать внезапная холодность Лусиана.
Но, осознав, что брат наблюдает за ней, она вытерла слезы.
– Мне все еще с трудом верится, что Лусиан оставил тебя на свободе, – сказала она, вымучив улыбку.
– Он это сделал исключительно ради тебя, Бринн. Думаю, что ты ему очень дорога.
Бринн не смела, давать волю надежде.
– Нам надо было с самого начала обратиться к нему, теперь я это понимаю. Тогда не пришлось бы терпеть столько страха. Может, тебе раньше надо было сказать мне о том, что тебя шантажируют, запугивают?..
– Прости меня за то, что я втянул тебя во все это, – тихо сказал Грей.
– Ничего, братишка. – Бринн наклонилась и осторожно обняла его, помня о том, что у него раздроблено ребро. – Но если ты когда-нибудь посмеешь влезть во, что-то столь же опасное, решив, что сам со всем справишься, клянусь, я тебя пристрелю.
* * *
Бринн стояла у окна своей спальни, ожидая прихода мужа, который должен был решить ее судьбу.
После прощания с Греем у нее осталось смешанное чувство. Провожая взглядом носилки, она думала о том, что судьба могла и не дать ему второго шанса. Для Грея исход можно было назвать счастливым, но, сколько горя им пришлось пережить, и кто знает, чем обернется для него это ранение? Будет ли судьба к ней так же милостива? Заслужила ли она второй шанс?
Глядя в темноту, Бринн зябко поежилась. Буря улеглась, тучи почти рассеялись. Призрачный свет луны окрасил море серебром, сделав его похожим на холодное мерцающее зеркало.
Бринн чувствовала холодную сосущую пустоту внутри. Она не стала бы осуждать Лусиана, если бы он возненавидел ее за то, что она сделала.
Стараясь отвлечься от черных мыслей, она занялась разведением огня в камине. Она замерла, услышав, как за спиной ее медленно открылась и тихо закрылась дверь. Едва смея дышать, она повернулась к Лусиану.
Он стоял у двери, и лицо его находилось в тени, сохраняя то же непостижимое выражение, что было у него тогда, когда она попыталась опоить его сонным зельем.
Неужели это было всего несколько часов назад?
Он заговорил первым:
– Как твоя рука?
– Немного побаливает, но это всего лишь царапина. Он прищурился и вышел на свет.
– Я не стал бы называть пулевое ранение царапиной. Чертовски глупо было бросаться под пулю.
– Рада стараться, – язвительно парировала Бринн, задетая его необоснованной критикой.
– Тебя могли убить, – еле слышно сказал Лусиан.
По тону его было непонятно, расстроил бы его такой исход или нет.
– А это имело бы для тебя значение?
– Конечно, имело бы. – Он чуть помолчал, прежде чем добавить: – Ты носишь моего ребенка. Ты об этом подумала?
Бринн в тревоге приложила руку к животу.
– Да, я об этом не забывала.
Он шагнул к ней, безжалостно впившись в нее глазами.
– Ты понимала, что подвергаешь опасности нашего ребенка?
– В тот момент – нет. Все, о чем я могла думать, это о том, что Джек пристрелит тебя, если его не остановить.
Лусиан остановился в шаге от нее. Она видела, как он напряжен.
Он беспокоился об их ребенке, это понятно, но было ли ему хоть какое-то дело до нее? Возможно, он так и не смог ее простить.
– Прости, – понурив голову, сказала она, наконец. Его реакция стала для нее шоком.
Он нежно прикоснулся к ее щеке.
– Нет, Бринн, не ты должна просить у меня прощения. Это я виноват перед тобой. Я виноват, что в тебе сомневался. Ты спасла мне жизнь, Бринн. Сожалею, что причинил тебе столько горя. Мне надо было слушать свое сердце, а не разум.
Она с робкой надеждой смотрела в его глаза:
– Свое сердце?
Взяв ее за руку, он прижал ее ладонь к своей груди. – Я люблю тебя, Бринн. Давно люблю, хотя и отказывался признаться себе в этом.
Бринн не нашла что сказать в ответ. Она лишь во все глаза смотрела на него. Затем, ослепнув от слез, ступила в его объятия.
– Я думала, ты меня ненавидишь…
– Нет, я не способен тебя ненавидеть. – Лусиан крепко прижал ее к себе. – Даже когда думал самое худшее…
Она невесело рассмеялась:
– Я давала тебе много поводов сердиться на меня.
– И все же я полюбил тебя с первого взгляда. Полюбил, как только тебя увидел.
Бринн медленно покачала головой:
– То было всего лишь действие заклятия.
– Нет, – со всей серьезностью ответил Лусиан. – Может, тот заговор и заставлял меня желать тебя, но заставить человека любить не может ни одно заклятие. Я люблю тебя Бринн, и не из-за наговора цыганки, и не потому, что ты так хороша собой. Я люблю тебя за то, какая ты есть. И снаружи, и внутри. С тобой моя жизнь обретает смысл. Ты заполнила ту часть моей души, которая пустовала в ожидании тебя.
– О, Лусиан…
– Бринн, я знаю, что наш брак должен был стать браком по расчету. Я знаю, что ты хотела жить раздельно после того, как родится наш ребенок, но я очень надеюсь, что ты передумаешь. Я хочу быть твоим мужем, Бринн. Я хочу быть любимым, хочу, чтобы ты меня уважала, заботилась обо мне, и чтобы все это видели.
Выражение ее лица смягчилось.
– Я люблю тебя, Лусиан. Я говорила тебе правду. Я люблю тебя. Я боялась признать это лишь из-за проклятия. Я надеюсь, что ты мне поверишь.
– Как я могу не верить тебе после того, что произошло сегодня? – спросил Лусиан с внезапной хрипотой в голосе.
– Но все же…
Он прижал палец к ее губам.
– Больше никаких сожалений о прошлом. Впереди у нас только будущее.
Он сжал ее сильнее в объятиях, и Бринн приникла к нему, счастливая тем, что он рядом. Долго они просто молча обнимали другу друга. Лусиан первым нарушил молчание, тихо спросив ее:
– Бринн, ты уедешь со мной?
– Уехать? Куда?
– Я подумал о замке в Уэльсе, том самом, что я подарил тебе в качестве запоздалого свадебного подарка.
Бринн посмотрела ему в глаза, пробуя найти в них ответ на свой вопрос. Она не хотела делать скоропалительных выводов.
– Зачем? – с несколько наигранной легкостью спросила она. – Ты хочешь меня посадить под домашний арест, чтобы я снова не натворила беды?
