— Он выстрелил мне в плечо.
— Тебе очень больно?
— Вообще-то нет. — Он взглянул на лужу крови. — Я испортил коврик.
— С тобой все будет в порядке.
Энкшес жалобно захныкала в углу.
— Они перерезали телефонные провода. Никто нас не найдет, — запричитала она.
Наконец руки Анжелики выскользнули из галстука. Она не чувствовала боли, когда ткань врезалась ей в кожу. Освободив ноги, она принялась развязывать Джека.
— Держись, Джек. С тобой все будет хорошо. Я здесь, рядом. Мы выберемся из этой неприятности, мой милый. Ты поправишься. — Она сняла рубашку и обернула ее вокруг раны, затянув потуже, чтобы остановить кровотечение. — Я не позволю этим ублюдкам забрать тебя у меня. Я только нашла тебя и не намерена терять.
Она встала и, пошатываясь, пошла к Энкшес, чтобы развязать ей руки и ноги.
— Иди за помощью!
Анжелика побежала в кухню, мимо сваленных в кучу пристреленных собак, к телефону. Как и говорила Энкшес, телефонная линия не работала. На какое-то время Анжелика неуклюже облокотилась на буфет, чувствуя себя совершенно разбитой. Мертвые собаки лежали на полу, словно промокшие куртки, и она поддалась отчаянию. Однако все случившееся было явью, и она должна быть сильной ради Джека. Взяв себя в руки, Анжелика, схватив несколько кухонных полотенец, возвратилась в столовую. Приложив полотенца к плечу Джека, она заметила, что он побледнел.
— Крепись, Джек. Все обойдется. Помощь уже близко.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, Сейдж.
— Разве это сейчас имеет значение, дорогой? Не расходуй зря силы.
— Я умираю.
— Нет-нет. Ты обязательно выкарабкаешься.
— Послушай меня, Анжелика. — Его голос зазвучал твердо. Она замолчала. Он держал ее обнаженную руку в своей окровавленной руке, пристально глядя в глаза. — Я умираю уже несколько лет.
У нее свело живот.
— О чем ты говоришь?
— У меня рак легких, Анжелика.
Ее руки задрожали, когда она промокнула полотенцем рану на его плече.
— Я знаю. Скарлет сказала мне об этом. Но тебе же стало лучше.
— Нет. — Он поморщился от боли, когда она прикоснулась к его ране. — Болезнь вернулась. И доктора уже бессильны что-либо сделать. Я умираю, Анжелика, и не имеет значения, умру ли я от пули, попавшей в мое плечо, или же от рака легких. У меня осталось совсем немного времени. И вот поэтому-то я и хотел прожить его на полную катушку.
— Это неправда! — Она задрожала от разочарования. — Я не желаю это слышать! Нам нужна помощь! Я не позволю тебе умереть.
— На самом деле не важно, каким образом я умру. Мы ведь отлично повеселились, правда?
— И впереди нас ждет еще много счастливых минут, закатов солнца за бокальчиком вина, поездок по равнине верхом на лошадях. Наша жизнь только начинается.
Но Джек безнадежно покачал головой.
— Нет, моя дорогая Сейдж. Мой жизненный путь подошел к концу.
— Я тебе не верю! Я мечтала состариться вместе с тобой. Я представляла себе, как брошу Оливье ради тебя, привезу сюда детей и начну все с чистого листа с человеком, которого люблю. Я грезила о том, что пожертвую всем, только бы быть с тобой. Не говори мне, что ты умираешь! Я все равно тебе не поверю.
— Но ты должна это сделать. Я не хотел рассказывать тебе, боясь все испортить. Но возле этой большой лужи крови, словно говорящей о том, что в любую минуту я могу умереть, я хочу, чтобы ты знала правду: в течение последних нескольких месяцев ты поддержала меня морально. Без твоей любви и смеха я впал бы в депрессию, понимая, что моя жизнь потихоньку угасает.
Анжелика тяжело опустилась возле него.
— То есть ты хочешь сказать, что все это время, пока мы были вместе, ты знал, что твои дни сочтены?
— Да. Мне следовало бы рассказать тебе об этом, но, преследуя корыстные цели, я просто не мог на это решиться. Сначала ты была всего лишь очередной красавицей, которая приковала к себе мое внимание. Однако ты не похожа ни на одну женщину в целом мире. — Он прислонил свою голову к ее голове. — Мне нравится, как ты веселишься, как смеешься. Мне нравится твоя неуверенность и ранимость, и несмотря на это ты очень умна. Мне нравится то, как ты ставишь перед собой задачи, как сочиняешь романы, позволяя своей душе выливаться на страницы. Я обожаю наблюдать, как твои щеки покрываются румянцем, стоит мне только сделать тебе комплимент, и я без ума от того, как ты с безудержной страстью отдаешься мне в постели. Таких, как ты, не бывает, Сейдж. Ты запала мне в душу еще до того, как я осознал, что делаю, и я понял, что не могу без тебя. Мне казалось, что я знаю о любви все, но лишь влюбившись в тебя, я понял, что не имел об этом ни малейшего понятия. Ты вселила в меня желание жить, дав мне силы для борьбы с болезнью. Однако даже твоему неукротимому духу не под силу побороть это. — Он снова поморщился, поскольку боль пронзила его тело. — Я был в Лондоне лишь для того, чтобы увидеться с целительницей, которая, как я надеялся, смогла бы меня спасти.
— Миссис Хомер.
— Женщиной, которую Скарлет ошибочно приняла за блудницу! — Он слабо засмеялся.
— О Джек.
— Я хватался за соломинку. Так сильно мне хочется жить. Я не сделал и половины того, что мне хотелось.
— Ты сделаешь все, что наметил, и даже больше.
— Нет, не сделаю. Мне не суждено дожить до того счастливого момента, когда мои дочери пойдут под венец. Я не увижу, как они станут матерями. Меня не будет рядом, чтобы поддержать их, если они вдруг оступятся, или же вытрясти душу из парней, которые вздумают с ними плохо обращаться. Я не буду кататься с тобой верхом по равнине, и устраивать пикники на перевале Сэра Лоури, и страстно любить тебя. Меня здесь просто больше не будет, и это невозможно ни понять, ни принять.
— А Анна?
— Моя милая Анна… Каждый раз, заглядывая в ее глаза, я вижу, как в них отражается близость моей кончины. Я читаю в них жалость и печаль. Однако когда я смотрю в твои глаза, то вижу в них того мужчину, которым я был всегда. Я вижу себя таким, каким ты видишь меня. Если бы я рассказал тебе правду, ты стала бы относиться ко мне так же, как Анна. А я бы этого просто не вынес.
— Так значит, это сущая правда.
— Как бы я хотел, чтобы это было не так.
Анжелика едва сдерживала слезы. Ей не хотелось, чтобы Джек видел, как она плачет.
— Не покидай меня, Джек. Я ведь только обрела тебя.
— Лучше познать радость любви и горечь потери, чем никогда не воспылать этим прекрасным чувством.
— Лучше для кого?
— Мне жаль, Сейдж.
— А ты хоть раз подумал обо мне?
— Я постоянно думал о тебе. Я хотел все тебе рассказать.
