За кофе он рассказал ей, что нашел место, куда можно поместить кое-что из работ матери.
– В Музее искусства холокоста в «Яд Вашеме».
Большие глаза Ционы затуманились слезой.
– Какое идеальное место, – сказала она.
После ленча они поднялись по каменным ступеням в квартиру Ционы. Она отперла дверь чулана и осторожно достала картины. Они провели целый час и отобрали двадцать наилучших произведений для «Яд Вашема». Циона обнаружила еще два полотна, где был изображен Эрих Радек. Она спросила Габриеля, что он хочет, чтобы она с ними сделала.
– Сожги их, – ответил он.
– Но они, наверное, сейчас стоят кучу денег.
– Меня не интересует, чего они стоят, – сказал Габриель. – Я не желаю никогда больше видеть его лицо.
Циона помогла ему загрузить картины в машину. И он отправился в Иерусалим под затянутым тучами небом. Сначала он пошел в «Яд Вашем». Куратор принял у него картины, затем побежал назад, чтобы присутствовать при начале допроса Эриха Радека. Как, судя по всему, поступила и вся остальная страна. Габриель ехал по тихим улицам Оливковой горы. Он положил камень на могилу матери и прочитал заупокойный каддиш по ней. То же проделал он и на могиле отца. Затем он поехал в аэропорт «Лодь» и сел на вечерний самолет, летевший в Рим.
41
Венеция – Вена
На другое утро в районе Каннареджио Франческо Тьеполо вошел в церковь Сан-Джованни-Кризостомо и медленно пошел по среднему проходу. Он заглянул в часовню святого Иеронима и увидел, что на затянутой полотном платформе горит свет. Он подкрался к ней, схватил своей медвежьей лапой стояк лесов и сильно встряхнул. Реставратор поднял на лоб увеличительные очки и, словно горгулья, свесился вниз посмотреть, кто там.
– С приездом, Марио, – сказал Тьеполо. – Я уже начинал беспокоиться. Где ты был?
Реставратор опустил очки на глаза и снова обратился к созерцанию Беллини.
– Собирал искры от костра, Франческо.
«Собирал искры? О чем это – ради всего святого – он говорит?» Но Тьеполо знал, что задавать вопросы не надо. Ему важно было лишь то, что реставратор наконец вернулся в Венецию.
– Сколько еще времени до окончания?
– Три месяца, – сказал реставратор. – Может быть, четыре.
– Лучше, если это будет три.
– Да, Франческо, я знаю, что три месяца лучше. Но если ты будешь трясти мою платформу, то я никогда не закончу.
– Ты не планируешь снова куда-то отправиться, Марио?
– Всего в одно место, – сказал он, нацелив кисть на полотно. – Но это будет ненадолго. Обещаю.
– Ты всегда так говоришь.
Пакет прибыл в часовую мастерскую в Первом округе Вены с курьером на мотоцикле ровно через три недели. Часовщик самолично принял пакет. Он расписался у курьера и дал немного денег в благодарность за его труды. Затем отнес пакет в мастерскую и положил на стол.
А курьер снова сел на свой мотоцикл и помчался прочь – он приостановился в конце улицы ровно настолько, чтобы просигналить женщине, сидевшей за рулем автомобиля «рено». Женщина набрала номер на своем мобильнике и нажала на кнопку «Вызов». Через минуту Часовщик ответил.
– Я только что отправила вам часы, – сказала она. – Вы получили их?
– Кто это?
– Я друг Макса Клайна, – шепотом произнесла она. – А также Эли Лавона, Ревекки Газит и Сары Гринберг.
Она опустила телефон и быстро набрала четырехзначный номер, затем повернула голову и тотчас увидела ярко-красный шар, вспыхнувший на фронтоне магазина Часовщика.
Дрожащими руками она повернула руль, отъехала от тротуара и направилась к Рингштрассе. Габриель бросил свой мотоцикл и ждал ее на углу. Она остановилась ровно настолько, чтобы он успел залезть в машину, затем свернула на широкий бульвар и влилась в вечерний поток машин. Мимо них, в противоположном направлении, промчалась машина Государственной полиции. Кьяра внимательно смотрела на дорогу.
– Ты в порядке?
– По-моему, меня сейчас стошнит.
– Да, я понимаю. Хочешь, чтобы я сел за руль?
– Нет, я могу ехать.
– Тебе надо было дать мне набрать сигнал детонации.
– Я не хотела, чтобы ты чувствовал ответственность за еще одну смерть в Вене. – Она смахнула слезу со щеки. – Думал ли ты о них, когда услышал взрыв? Думал ли ты о Лее и Дане?
Он откликнулся не сразу, потом покачал головой.
– О чем же ты подумал?
Он вытянул руку и смахнул слезинку с ее щеки.
– О тебе, Кьяра, – мягко произнес он. – Я думал только о тебе.
От автора
«Смерть в Вене» завершает цикл из трех романов, написанных о неоконченном деле холокоста. Кража нацистами произведений искусства и сотрудничество с ними швейцарских банков послужили фоном для «Убийцы по прозвищу Англичанин». Роль католической церкви в холокосте и молчание папы Пия XII вдохновили меня на написание «Исповедника».
Роман «Смерть в Вене», как и предшествующие ему книги, основан в общем-то на реальных событиях. Генрих Гросс был действительно врачом в знаменитой клинике «Ам Шпигельгрунд» во время войны. И описание слабой попытки Австрии предать его суду в 2000 году абсолютно точно. В том же году Австрию раздирали слухи о том, что офицеры полиции и служб безопасности работают на Йорга Хайдера и его крайне правую партию Свободы, стремясь дискредитировать критиков и политических противников.
«Акция 1005» – так действительно именовалась нацистская программа по сокрытию доказательств холокоста и уничтожению останков миллионов погибших евреев. Руководитель этой операции, австриец по имени Пауль Блобель, был осужден в Нюрнберге за свою роль в массовых убийствах, которые проводила айнзатцгруппен, и приговорен к смерти. Он был повешен в Ландсбергской тюрьме в июне 1951 года и никогда не был подробно допрошен о том, что он делал как командир «Акции 1005». Епископ Алоиз Гудал был действительно ректором в семинарии «Санта-Мария-дель-Анима» и помог сотням нацистских военных преступников бежать из Европы, включая коменданта Треблинки Франца Штангля. Ватикан утверждает, что епископ Гудал действовал без одобрения папы или других старших членов курии и они ничего не знали об этом.
Аргентина, безусловно, была конечным пунктом для тысяч военных преступников, находившихся в поиске. Вполне возможно, что некоторые из них все еще живут там и сегодня. В 1944 году команда «Эй-би-си ньюс» обнаружила там бывшего офицера СС Эриха Прибке, который открыто жил в Барелоче. Прибке явно чувствовал себя в Барелоче в такой безопасности, что, отвечая на вопрос корреспондента «Эй-би-си ньюс» Сэма Доналдсона, спокойно признал, что играл центральную роль в массовом убийстве, произведенном в Адриатических пещерах в марте 1944 года. Прибке был выслан в Италию, судим и приговорен к пожизненному заключению, хотя ему позволили отбыть этот срок под «домашним арестом». После многих лет маневрирования законом и апелляций католическая церковь позволила Прибке жить в монастыре неподалеку от Вены.
