И профессор вдруг хлопнул себя по колену:
— Усеяна! Именно усеяна!
Он вскочил на ноги.
— Прекрасно, Питерс! Вы подсказали мне правильное решение!
— Значит, сматываемся? — спросил Дрейк. — Мне очень не хочется увеличивать число покойников.
— Нет, мой драгоценный Харви! Не сматываемся. Мы остаемся здесь и будем искать эти алмазы и дальше. Их здесь нет, я в этом уверен. Это зернышко было подброшено, когда Морган и Такер привозили сюда экспертов из Нью-Йорка. Оно было посеяно! Готов съесть свою шляпу, если завтра мы найдем хотя бы еще один алмаз!
В разговор вступил Бен Смоки:
— Видал я ребят, которые ели собственные мокасины. Так что шляпой меня не удивить. Вы, док, человек образованный, вот вы мне и растолкуйте — какой вам интерес копаться тут дальше? Россыпь мы нашли? Нашли. Вы свое дело сделали? Сделали. Пора поворачивать домой. У всех нас есть дела дома. Наши дела не тянут на миллион баксов, но за нас их никто не сделает. Мне вот надо стадо перегонять, а вам, к примеру, наукой заниматься. А мы вместо этого торчим тут, на чужом участке, и рискуем своей шкурой, между прочим. Так мне хочется знать — какой в этом интерес? Для вас и для нас, а? Какой?
— Если речь о вашем интересе, то за эту прогулку каждый из вас получит по сто долларов, — пообещал Фарбер. — Что же касается меня, то я просто выполняю свои обязательства перед друзьями. Кларенс Кинг — мой старый товарищ. Вы, Бен, помогаете своим товарищам, а я — своим. В этом нет ничего удивительного.
— Тогда я заткнулся, — буркнул Смоки. — Друзья — совсем другое дело.
— Последний вопрос, док, — поднял руку Степан Гончар. — Теперь мне все понятно. Вы хотите разоблачить аферистов? Прекрасно, я с вами. Я даже могу вам подсказать, кто стоит за этой аферой. По крайней мере, одна фигура нарисовалась вполне четко. Это тот самый мистер Рочестер, который так охотно согласился сопровождать вас в походе к Семи Озерам. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. У меня только один вопрос. Почему вы начали свой рассказ с истории про железную дорогу? Что общего между прогоревшей компанией и этими алмазами? Наверняка есть что-то общее, не так ли?
Профессор согласно кивнул, однако ничего не ответил, задумчиво потирая висок. Наступившую тишину вдруг нарушил голос Милли:
— Подумаешь, тайна мадридского двора! Папа, да скажи ты про Рейнольдса! Или, если тебе неудобно, я сама все расскажу!
— Хорошо, — уступил Фарбер. — Мой друг, мой финансовый покровитель и компаньон Говард Рейнольде… Это он разорил Северную Тихоокеанскую дорогу. Рейнольде и его напарник, Джеральд Даунвуд, организовали эту компанию через подставных лиц, и они же в один момент избавились от всех ее акций, а на следующий день пирамида обрушилась. Я подозреваю, что и в случае с алмазной корпорацией именно Говард является главным игроком. Говорят, преступник, который убивает топором, никогда не возьмется за револьвер. Преступный почерк не изменить. Здесь мы видим тот же самый почерк. Шумиха на пустом месте, обмен денег на разноцветные бумажки. Деньги перекачиваются по тайным каналам в засекреченные компании, а у людей остаются фантики.
— Приехали, — только и мог сказать Гончар. — Даунвуд, говорите, был напарником вашего дружка? Так Рочестер — это же и есть Даунвуд! Послушайте, док, а Рейнольде знает, чем вы тут занимаетесь?
— Надеюсь, что нет. Моя экспедиция вышла на поиски рудных минералов. О наших с Кингом делах не знает никто. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Зря надеетесь, — бросил Дрейк. — Эх, профессор, до чего же вам повезло, что мы на вас работаем! Без нас вы бы давно уже пропали. Ведь за вами охотится настоящая банда. Я-то думал, чего им от вас надо? А теперь ясно. Ничего им не надо. Им надо только, чтоб вы не добрались до алмазов. А если доберетесь, чтоб здесь и остались. Так что, леди и джентльмены, мне очень неприятно это говорить, но жить нам осталось не больше суток. Завтра вечером нас догонят эти чертовы ботаники с калифорнийскими седлами.
— Они не знают, где мы, — сказал Фарбер не очень-то уверенно. — Никто не знает, где эта россыпь.
— Их могут направить, — сказал Степан.
— Тогда я им не завидую, — воинственно проговорила Милли.
— Хорошо, вы меня убедили. — Профессор обнял за плечи Мелиссу. — Завтра уходим отсюда. После обеда. Но с рассветом мы проверим еще десять проб. Только десять, и все.
37. КОНЕЦ ДИСКУССИИ
Степан выдернул ветку, отмечавшую место очередной пробы, и ладонями разгреб в стороны верхний слой гальки. Копнув лопатой, наполнил лоток и пошел к реке. Вода покрыла лоток, и вялые струи взмутили рыхлую глину. Степан отбрасывал гальку и глинистые комки на берег. Очистив пробу, он взял лоток за один конец, а другой немного наклонил под водой, непрерывно встряхивая и покачивая. Песок на глазах менял цвет, становясь все более однородным. Иногда Гончар ворошил его, и каждый раз мути поднималось все меньше и меньше.
Наконец весь оставшийся песок вытянулся на дне лотка узкой длинной полоской. Степан осторожно смыл то, что было на самом ее конце, а остаток пересыпал на жестяной совок и понес его к костру. Он заметил какие-то блестящие крупинки среди серого песка, но не стал их выбирать. Никуда не денутся.
Шлих был просушен и рассыпан по фарфоровой пластинке.
— Есть пиропы, — сказала Оливия Фарбер, пинцетом отодвигая в сторону блестящие красные зернышки. — Уже тридцать шесть пиропов и три алмаза.
— Копать дальше? — спросил Степан.
— Осталось всего три пробы, — с безнадежным вздохом ответила жена профессора. — Хотя мне уже все ясно.
— Мне тоже все ясно! — закричал профессор, распрямившись над водой с лотком в руках. — Мне давно все ясно! Оливия, перестань меня мучить своим пессимизмом! Здесь нет никаких алмазов!
Но алмазы были. В каждой пробе обязательно обнаруживались либо сами алмазы, либо их непременные спутники, кристаллы пиропа. И каждая такая находка вызывала новые возгласы разочарования у терпеливых старателей.
Когда все десять намеченных проб были взяты и исследованы, сорок восемь пиропов и четыре алмазных зернышка были пересыпаны в кожаный пакет.
— Вот мы и разбогатели, — заметил Степан Гончар. — А я и не знал, что алмазы добываются таким же способом, что и золото.
— Разве это добыча? — скривил губы Харви Дрейк. — Золотую песчинку я могу продать в любом салуне. А что делать с этими осколками? Может, какой-нибудь ювелир и польстится на такие камешки. Только я что-то не видел вокруг ни одного ювелира. Нет, парни, это не добыча. Может быть, надо копнуть глубже, чтобы найти камни покрупнее? Мелочь, она всегда держится наверху.
— Действительно! — Профессор хлопнул себя по лбу. — Если Морган и Такер все это подстроили, то камни должны быть у самой поверхности. Не стали бы они копать глубокие ямы. Харви, гениально! Давайте снова пройдем по всем местам, где взяли пробы.
