class="p1">Но вот дошло и до вопросов о видах господина Шпаковского на дворянина Елисеева, причём вопросы эти задавал не только Денневитц, но и Воронков, имевший несколько большее представление о подоплёке интересующих следствие событий. Ожидая услышать много интересного, мы с тёзкой старательно развесили уши и не ошиблись — Александр Иванович и тут наворотил много чего такого-этакого.
Во-первых, тёзка нужен был Шпаковскому именно для ограбления банка. Никакого участия в мятеже Александр Иванович для дворянина Елисеева не предусматривал, и даже принял меры к тому, чтобы заговорщики и знать не знали о таком человеке. Что ж, как говорится, и на том спасибо.
Во-вторых, проникновение в московскую тёзкину квартиру организовал именно Шпаковский. Целью было напугать моего товарища и вынудить его уехать в Покров, где всё тот же Шпаковский подготовил его похищение с последующей зачисткой похитителей. Это шло уже в-третьих, но вот от «в-четвёртых» и «в-пятых», то есть от двух покушений на Владимирском тракте, Александр Иванович самым решительным образом отмежевался, и ни нажим со стороны Денневитца и Воронкова, ни хитрые ловушки, расставленные обоими сыщиками в уточняющих вопросах, упорства Шпаковского в отрицании какой бы то ни было причастности к тем покушениям не поколебали. Не покушался — и всё.
— Сами подумайте, господин коллежский секретарь, — отбивался он от наседавшего Воронкова, — я в одни лишь поиски Виктора Михайловича столько сил и денег вложил, ну какой мне был бы прок от его гибели⁈ Я же даже собственное расследование покушения на господина Елисеева по пути в Покров провести пытался, а о покушении, что перед тем случилось, от вас только сейчас и услышал!
Что ж, от обвинений в покушении на убийство уйти Александру Ивановичу вроде как удалось, но Воронков немедленно уцепился за его слова о вложении сил и средств в поиск дворянина Елисеева, так что пришлось Александру Ивановичу пролить свет на то, как вообще вышел он на тёзку. И для нас с тёзкой, и для следствия история оказалась более чем интересной, поэтому сыщики принялись буквально потрошить Шпаковского, выуживая все известные ему подробности, а мы с дворянином Елисеевым самым внимательным образом всё это слушали.
В Михайловском институте, как выяснилось, уже не первый год пытались создать упорядоченную систему поиска людей с признаками, указывающими на возможное наличие тех самых способностей. Понятно, что в здешнюю докомпьютерную эпоху построение такой системы является делом, до крайности затруднительным, но кое-каких, и, похоже, немалых успехов институтскому начальству достичь удалось, наладив получение из некоторых медицинских учреждений сведений о тех, у кого такие признаки обнаруживались. Вот и пересеклись в здании института копии результатов врачебного освидетельствования Виктора Елисеева при его поступлении в кадетский корпус, выпуске из корпуса и при поступлении в Московский университет. Правда, даже по совокупности этих бумаг получалось, что у него обнаружилось шесть признаков, а не все восемь, но и это вызвало у институтских деятелей самый живой интерес к перспективному молодому человеку. Тем более, уже очень скоро в институте выяснили, что один из их сотрудников с тем самым перспективным кандидатом знаком, а чуть позже и сам кандидат стал проявлять интерес к их заведению. Дальнейшее мы с тёзкой хорошо помнили и сами…
После этой очной ставки до конца дня дворянина Елисеева оставили в покое, если не считать визита доктора Васильева ближе к вечеру. Матвей Яковлевич осмотрел пациента, с видимым удовольствием отметил динамику улучшения его состояния и пообещал заглянуть через день-другой. Приятно, конечно, было видеть, что о нас тут заботятся, но вот размышления и наши с тёзкой разговоры, прерванные приходом доктора и продолжившиеся после его отбытия, особо приятными я бы не назвал.
Итак, мы вернулись к самому началу всей истории, к той ночи, когда мы с тёзкой встретились на федеральной автомобильной дороге М7 «Волга», или, если угодно, Горьковском шоссе, а по-здешнему Владимирском тракте. От чего ушли, стало быть, к тому и пришли. Принятое когда-то нами с дворянином Елисеевым предположение о том, что не было никакого покушения, а имела место попытка напугать тёзку, провалилась не то с блеском, не то с треском — и тёзка не учуял никакой лжи в отрицании Шпаковским своей причастности к моему убийству, и Воронков потом сказал, что не выявлено не то что связей Александра Ивановича с наёмным убийцей Голубевым по кличке Голубок, но даже и каких-то общих между ними знакомых, хотя бы и не через первые руки. И что-то нас такое открытие не радовало — оба понимали, что перспектива повторения попытки убийства дворянина Елисеева в воздухе не растаяла.
— Не видать нам с тобой твоего универа, как своих ушей, — поделился я невесёлым выводом из всего этого. — А мне так хотелось ещё и на юриста выучиться…
Спорить тёзка не стал — и что я прав, сам сообразил, не дурак всё-таки, и морально раздавлен был осознанием этой неприятной новости, так что никакого особого желания общаться не испытывал. Ну и ладно, мне же думать удобнее.
Впрочем, сами эти мои раздумья приятными никак не являлись. Прежде всего, конечно, пугала перспектива жить в золотой клетке, пока не найдут заказчика смерти дворянина Елисеева, причём строить какие-то прогнозы относительно сроков тут было делом заведомо тухлым и бессмысленным.
Да и сама клетка чем дальше, тем меньше представлялась именно золотой. Условия, в которых тёзка жил сейчас, как-то на такое звание не тянули. Да, где-то как-то комфортно и уютно, но… Свобода — штука такая, ценить и понимать которую начинаешь именно тогда, когда её лишаешься. Выбрать еду, которую хочется именно сейчас, сходить в кино, загулять с университетскими приятелями, в конце концов завести подружку или тупо сходить к девкам — все эти мелкие радости, из которых и складывается настоящий жизненный комфорт, и которые доступны лишь свободному человеку, в нынешних условиях оставались для дворянина Елисеева только мечтами.
Компенсацией такого положения могло бы стать повышение тёзкиного статуса, но и тут особых перспектив либо вообще не просматривалось, либо же они относились к не самому близкому будущему. Тёзке ещё полтора года учиться, не говоря уже о возникшей неопределённости с учёбой, а кто примет на государственную службу недоучку? Способности? А что, для них установлены какие-то правила, стандарты или ещё что в этом роде? Правильно, не установлены. Но без них говорить о каком-то служебном росте по этой части вообще не представляется возможным…
Вообще, если поставить себе задачей обозначить нынешнее положение дворянина Елисеева одним словом, то этим словом будет «неопределённость». Вот на что ни глянь,