Она была права. Он мог взять ее за руку, заглянуть ей в глаза и сказать, что он сожалеет, но все это забудется, и они теперь будут жить счастливо и богато. Но неожиданно им вдруг овладело странное для него чувство — гордости за себя и уверенности в себе. Теперь он понимал себя и свое сердце и видел ту правду, которой она хотела избежать.
— Анджела, одно дело — извиняться перед женщинами, которым я причинил зло, — пояснил он терпеливо и спокойно. — Я должен был это сделать, и я искренне извинился перед ними. Но я не могу извиняться за пари, потому что это будет ложь. Я никогда не лгал тебе и не намерен делать этого теперь.
— Но все же…
— Я думаю, что единственное извинение, в котором ты нуждаешься, я тебе не могу принести.
И это была правда, от которой она старалась убежать. Другая правда заключалась в том, что они не смогут быть счастливы, если один из них будет продолжать убегать от своего прошлого. Он посмотрел в лицо своему прошлому, и она должна сделать то же самое.
— Он не имеет к этому никакого отношения.
— Он имеет к этому прямое отношение. Твоя жизнь продолжалась, но ты не простила ни его, ни себя. Я не могу сражаться с твоими страхами вместо тебя, Анджела.
— Это не имеет ко мне отношения. Ты единственный…
— Да, я единственный. Я люблю тебя, Анджела.
Ну, разве этого не достаточно?
* * *
— А вот и Лайла с Дрейком, — заметил Родермир. Граф и графиня рука об руку неторопливо шли по дорожке.
— Да, это они, — ответила леди Палмерстон.
— Это означает, Дора, что ваша мисс Салливан и Хантли находятся где-то в саду одни.
От нее не укрылась многозначительность его тона. Она лукаво посмотрела на него, а он в ответ поднял одну бровь. Она улыбнулась и отвела взгляд.
— Какая проницательность, сэр Родермир! Вы, должно быть, были превосходным шпионом, — заметила она. Он в двух словах рассказал ей о том, чем занимался прежде, когда леди Палмерстон спросила, как он познакомился с семейством Дрейк. Она почувствовала большое волнение при мысли о том, что познакомилась с настоящим шпионом. Или это было оттого, что он улыбнулся в ответ на ее поддразнивание?
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь вы пытаетесь их сосватать? Если их застать в компрометирующей ситуации, то женитьба будет гарантирована.
— Не забывайте, что речь идет о Филиппе Кенсингтоне. Застать этого мужчину в компрометирующей ситуации проще простого. Но вот заставить его пойти к алтарю после этого — задача чрезвычайно сложная.
— Лайла исключительно умело обращается с оружием, если это поможет вашей попытке.
— Я возьму это на заметку, благодарю вас. Но осмелюсь заметить, что никакая женщина не захочет выходить замуж за человека, которого привели к алтарю под дулом пистолета.
— Да, это как-то совсем неромантично, — согласился Родермир, беря ее под руку. — А может, не так-то просто его уличить?
Тут перед ними из-за изгороди выскочила Анджела, она почти бежала. За ней следовал Филипп. Он звал ее, но она не обернулась.
— Какие же они все глупые, — пробормотала леди Палмерстон.
— Да, женщины имеют склонность слишком близко принимать к сердцу даже незначительные вещи.
— Вообще-то я имела в виду мужчин и их способность опрометчиво говорить то, чего не следует. Благодарю вас, что подтвердили мое мнение.
— Всегда к вашим услугам, — пробормотал он. — Ну, так что нам делать с этой влюбленной парочкой?
— Мы должны дать им время остыть и возможность самим исправить положение. Давайте вернемся в дом. Полагаю, Анджела хочет уехать.
Анджела действительно хотела немедленно вернуться в Лондон. Лайла и Дрейк слышать об этом не хотели. Гости должны остаться на ужин и переночевать у них. В доме достаточно свободных комнат, и они наверняка проведут замечательный вечер.
После приятного ужина, во время которого чета Дрейков развлекала гостей рассказами из своей шпионской жизни, дамы удалились в смежную комнату на чай, а джентльмены остались в гостиной выпить портвейна.
Филипп взял бокал и серьезно подумывал о том, чтобы выпить его, а в придачу и всю бутылку.
— Похоже, дела складываются не очень удачно: у вас не так много шансов выиграть это пари, — заметил Дрейк.
— Вы тоже читали об этом в газетах? — предположил Филипп.
— Нет, я подслушал, как вы спорили с мисс Салливан. Моя жена — не единственный человек, кто подслушивает, — пояснил Дрейк с улыбкой и без малейшего смущения.
— Наверное, я глупец, но я все же надеюсь, что у меня есть шанс, — сказал Филипп. Он заметил, как в течение всего ужина Анджела, погруженная в свои мысли, время от времени бросала на него строгие взгляды.
— Вы будете расплачиваться с половиной всего города в течение всей вашей жизни, если проиграете, — заявил Дрейк. — Вам нужно нечто большее, чем надежда, мой друг.
— Я боюсь потерять не деньги. Я уже потерял все до последнего пенни. Я просто не знаю, что буду делать, если потеряю ее.
— Влюблены по уши? — поддразнил его Дрейк. — Такое случается даже с лучшими из нас.
— Вам необходимо разработать план, чтобы завоевать ее навсегда, — внес свое предложение Родермир.
— Правильно. Благородный поступок, — сказал Дрейк.
— Неужели это может сработать? — недоверчиво спросил Филипп.
— В моем случае это сработало, — ответил Дрейк и сделал глоток.
— И что же вы сделали? — спросил Филипп.
— Спас ее от вооруженных разбойников, — ответил Дрейк.
— Есть еще какие-нибудь идеи?
— Я могу предложить свои услуги для отвлечения внимания ее наставницы, — предложил Родермир. Двое молодых людей некоторое время с любопытством смотрели на пожилого джентльмена.
— Вы старый хитрец, Родермир, — сказал Дрейк, рассмеявшись.
— Готов на все, чтобы помочь, — ответил тот.
— Правильно. Итак, мы отвлекаем внимание леди Палмерстон. И что дальше? — спросил Филипп, надеясь, что уж втроем они точно разработают стоящий план. Ведь двое из них были шпионами, и они годами только тем и занимались, что разрабатывали хитроумные планы и плели интриги. Надежда все-таки есть. Или нет.
Все некоторое время молчали. Дрейк предложил сигары. Родермир взял еще один бокал портвейна. Дрейк откинулся на спинку кресла и начал насвистывать. Филипп, упершись локтями в стол, обхватил руками голову.
— Вы говорили ей о своей любви? Скажите, что любите, не можете жить без нее и так далее, и так далее, — начал Дрейк.
— Уже говорил, не один раз.
— Как насчет цветов? — предложил Дрейк.
— Преподносил, но ими же она меня и отхлестала.
