было страшно смотреть. Совет ошеломленно молчал. Сейчас, после истории о ложках, сами собой вспоминались и другие незначительные, казалось бы, детали: случайно перехваченный властный взгляд, необъяснимое порою поведение. За время обучения Климу ни разу не поймали на лжи, хотя ловить случалось многих. Все дети, хоть иногда, но лгут. И Клима лгала, но это никогда не раскрывалось. Даже после совместных проказ она, в отличие от одногодниц, всегда умела избежать наказания. И никто из беседовавших с девушкой даже не усомнился, что она способна где-то приврать, хотя никогда за ней не водилось репутации правдолюбки.
Слишком честно. Слишком убедительно. Слишком… идеально?
— Обду надо изловить, — высказал общую мысль директор. — Она не остановится на достигнутом. Сейчас Институт — что дальше? Мавин-Тэлэй? Она явно хочет власти…
— Над всем Принамкским краем, как в прежние времена… — одними губами прошептала наставница истории.
— Задержать, — прошипела наставница дипломатических искусств, окончательно выходя из образа обычной благожелательной женщины. Настал ее час. — Выбить признание. Под конвоем проводить в столицу. Обда — это серьезно. Нужно поскорее доложить наиблагороднейшему.
— Ты сделаешь это? — спросил заместитель директора.
Вопрос был явно провокационный, но все и так знали, кто тут шпионит на Орденскую разведку.
— Нет, господин директор, докладывать наиблагороднейшему обо всем происходящем в Институте — твоя обязанность. Проморгал обду, вот и отчитывайся, — наставница дипломатических искусств, позабыв о приличиях, запустила пальцы в волосы. — Ченара, уму непостижимо… Это проверить как-то можно?
— Да чего проверять?.. — снова взвилась толстая ключница.
— Нельзя допустить ошибку. Я повторяю, кто-нибудь знает, как выявляли обд прежде? Насколько я помню, новые обды приходили за властью сами, после смерти предшественников или незадолго до нее. В жизни не поверю, что их принимали без какого-нибудь испытания. Даже в те беззаконные времена такого быть не могло. Ну же, господа, не надо стесняться. Кто из вас слушал в детстве ведские сказки? Я сама узнала их немало за последнее время.
— Я… кажется, что-то припоминаю, — робко сказал молодой наставник начертательных наук, один из тех, кто вместе с наставницей полетов и многими другими героически поддерживал порядок все эти дни. — Видите ли, господа, моя семья переехала на Орденскую сторону незадолго до моего рождения. И в детстве мне часто доводилось слушать сказки бабушки, ныне покойной. Она в молодости была знакома со многими колдунами и знала больше прочих. Так вот, она говорила, что у обд какая-то особенная кровь, по которой течет талант, дар высших сил. И его можно увидеть.
— Пустить подозреваемой кровь? — поднял брови директор.
— Нет, это некий особый ритуал. Я не знаю, какой. Вроде бы на лбу… Или на руке? Одним словом, на коже процарапывали сакральный символ, знак. От этого выступившая кровь начинала светиться. Только я совершенно не представляю, что это за знак…
Повисло задумчивое молчание. А потом раздался озаренный голос помощника директора в политическом отделении:
— А не этот ли "сакральный знак" уже почти неделю мозолит нам глаза над главной лестницей?..
* * *
Тенька, высунув от усердия язык, провел по стене указательным пальцем, и белый мрамор, повинуясь колдовству, приобрел ярко-пунцовый цвет. Получилась толстая четкая линия. Вед отошел на пару шагов, любуясь своим творением.
Линия завершала солидных размеров надпись, выполненную художественно, с росчерками и завитками, чтобы не сильно смущать верных обде эстетов.
"ДА ВЛАСТВУЕТ ЗЛАТАЯ ОБДА ВО ИМЯ МИРА И ВЫСШИХ СИЛ!"
Надпись была откровенно пафосной, но стиль соответствовал, да и способ нанесения экспериментальный, поэтому угрызений совести Тенька не испытывал. Текст выдумал Гера, как, впрочем, и большинство громких красивых лозунгов. На лозунги у Геры был явный талант.
— Никого? — спросил Тенька, оглядываясь на Вылю, которой в этот раз выпало стоять на стреме.
Девушка мотнула головой и смущенно потупилась. Тенька, отвернувшись к надписи, задумчиво закусил губу. Их с Вылей отношения становились все более интересненькими. Только ленивый, вроде не заботящейся об окружающем мире Ристинки, не догадался, что "левой руке" небезразличен шебутной обаятельный парнишка.
Клима тогда почуяла это мимоходом и забыла.
Тенька прочитал любовь в Вылиных глазах и крепко задумался.
Гера понаблюдал за подругой, сделал верные выводы и пошел все рассказывать Теньке.
— Вы должны объясниться, — втолковывал Гера. — Я не понимаю, почему ты не сделал этого раньше, если, как говоришь, сам давно прочел все по глазам.
— Гера, да ну тебя к крокозябрам! — замахал руками Тенька. — Я это увидел, еще когда она сама не поняла своих чувств. По-твоему, я должен был тогда же, практически при первой встрече заявить, дескать, Выля, я знаю, что скоро тебе сильно приглянусь, но прошу все равно не питать особых надежд? Интересненько это бы вышло!
— А потом-то, потом?
— А потом она пыталась это скрыть. И я, как честный человек, делал вид, что и правда ничего не замечаю. Хотя там даже без дара понятно было…
— "Честный человек", — передразнил Гера. — Значит так, либо вы объясняетесь сами, либо это сделаю я.
— Выля тебя за это не поблагодарит, — убежденно заявил Тенька.
— Мне не нужна благодарность. Я против всякой недосказанности между соратниками и друзьями. Она вредит делу.
— Гера, ты меня иногда поражаешь! Или до сих пор не заметил, что наша дорогая обда действует исключительно методом недосказанности между всеми вообще и прекрасно себя при этом чувствует.
— Я — не обда, — Гера был тверд. — И ты тоже. И Выля. Она мне почти как сестра, между прочим. Тенька, я настаиваю.
— Сам ее потом утешать будешь, — посулил вед.
…И вот, Тенька с Вылей стояли в коридоре совершенно одни, и между ними повисла многообещающая тишина. Делать вроде бы уже было нечего, но что-нибудь сотворить хотелось. Точнее, вытворить.
— Тенька, — робко позвала Выля.
— М-м-м? — вед видел по глазам, чего она хочет, и вел по этому поводу с самим собой ожесточенную аргументированную полемику.
"Целовать — не целовать…"
— А какое у тебя полное имя?
"С одной стороны — девушка и впрямь красивая. Сама хочет".
— Артений. Артений Мавьяр, если с фамилией.
"С другой — это будет свинством по отношению к ней. И с Герой потом объясняться неохота".
— Красиво… А семья у тебя есть?
"С третьей — не будь у меня дара читать по глазам, поцеловал непременно бы, наплевав на Геру".
— Сестра. Больше никого.
"С четвертой — дар все-таки есть, что накладывает совсем не интересненькие обязательства".
— Родная, да? У меня отец и мать, сады держат.
"С пятой… Да сколько ж их, этих сторон-то? Невольно вспоминается аксиома гладкого шара, согласно которой каждая точка шара смотрит в определенную сторону, отличную от остальных, а число этих точек стремится к бесконечности".
— Да какая там
