зашлёпал по влажной траве:
— Подожди! Да постой же!
Русана нехотя обернулась, дожидаясь.
— Руся, но мы же с тобой ещё увидимся?
Взгляд Давида буквально молил: «Подтверди!» — но обманывать не хотелось. Не было уверенности, что переживёт ближайший месяц. Поэтому лишь плечами пожала в ответ.
— Но ты же не можешь так запросто уйти — навсегда?!
— Почему же, могу. Дад, не переживай, я знаю, что делаю. И кроме меня это сделать никто не сможет. Как говорят кхиры? «Это мой тхе-шу».
Ароян вздохнул, опустил глаза.
— Руся, тогда… Я хочу сказать, что ты…
— Знаю, знаю! Что я была отличным товарищем и так далее. Всё, на этом закончим, договорились? Поверь, мне нелегко оставить своих детей и уйти.
Она взглянула ещё раз в сторону пещеры, взмахнула рукой, прощаясь с выбравшейся наружу Тассит. И ушла. Больше её никто не пытался задержать. Русана шла, продолжая улыбаться. Но это была гримаса, прилипшая к лицу. Поверх неё из глаз катились слёзы.
* * *
К вечеру третьего дня Орелик выбралась на юго-восточную дорогу. Долго стояла, глядя на серую каменную ленту, убегающую в обе стороны. Если повернуть направо, то через четыре дня она будет в ц’Аэре, в самом центре событий. Вновь увидит небесный дворец и…
И что? Чце-ригхтоэ’ох теперь не её дом. В каком-то смысле это цитадель неприятеля, которую придётся «брать штурмом». Что ждёт её там? Она даже не знает, чем закончился Турнир, кто из ртаари бросил вызов установленному порядку. И не будет знать, пока не встретит кого-то из смотрителей. Кхиры из чужих тирчей, дополнительные трудности в общении. Да и позволят ли ей дойти до ц’Аэра? Ступив в долину, она неминуемо себя выкажет.
Путь налево был гораздо длиннее, трудней и опасней. Но он вёл в Джасжарахо, к тем, кто успел стать её друзьями, её сёстрами и братьями. Оказавшись там, она поймёт, что изменилось в Кхарите, как далеко зашёл распад его организма. А шагнуть в небесный дворец из Джасжарахо не труднее, чем из ц’Аэра. Более длинный путь иногда скорее приводит к цели. Русана повернула налево.
Второй раз она шла по этой дороге, теперь в одиночку. Спать в тёмное время суток не рисковала — дневные хищники предпочитали не связываться с хозяевами планеты, но ночная кровососущая мелочь была слишком тупа. Зато днём Орелик позволяла себе несколько часов сна в развилке ветвей. Привязывалась к стволу, чтобы не свалиться ненароком, и засыпала. Это тоже мера предосторожности — против хищников двуногих.
Впрочем, ни шо-ачи, ни кто другой на её пути не встал. Наверное, слишком странно выглядел со стороны этот неправильный, высокий, голокожий рта. На девятый день Русана благополучно вышла к знакомому тирчу. Последние километры топать дорогой стало опасно, потому женщина свернула в лес. Пробираться сквозь заросли было не в пример тяжелее, но предосторожность была вознаграждена: среди травы и палой листвы журчал ручеёк. Едва Русана услышала звук, увидела блики, сразу же пересохло во рту. Не мешкая опустилась на колени, зачерпнула воды. В ладони помещался только глоток, поэтому она растянулась на животе. Напилась вволю и на смену жажде пришёл голод. Сумка давно опустела, а весенний лес ещё не готов прокормить путешественницу. Не страшно, через полчаса она будет в Джасжарахо, и там уж сможет наесться досыта. Пусть даже и орче…
Среди деревьев раздался чуть заметный треск. Сухая веточка отвалилась? Или переломилась под чьей-то ногой? Орелик мгновенно подобралась, готовясь вскочить… сразу же расслабилась. К ручейку шли охотники: Зурси с четвёркой ачи. Русана села, позволяя увидеть себя.
Встреча ошеломила рта не меньше, чем в самый первый раз, на южном острове. Замер, присел на полусогнутых, положил руку на рукоять меча. Затем решил, что этого мало, выхватил оружие и медленно пошёл к ней, выставив вперёд острие. Ачи сыпанули в стороны с явным намерением обойти со спины. Это было забавно — наблюдать за охотой. Если бы объектом её не была она сама.
Русана на всякий случай помахала рукой, окликнула:
— Привет, Зурси! Это я, Русит.
— Русит? Как ты можешь быть живой? Ты разве не ушла с Джуга? Тхе-шу ртаари и её орайре неразрывен.
Значит, Турнир состоялся, и Джуга больше нет… Мысль отвлекла на секунду, и Орелик не заметила, как охотник оказался рядом, в пяти шагах. И продолжал приближаться, по-прежнему направляя меч ей в грудь. Русана поспешно вскочила.
— Да, верно. Но…
— Почему ты жива, Русит? Это неправильно, стыдно. Ты позоришь себя, позоришь наш тирч. Если тебе страшно, я сделаю это для тебя. Закрой глаза и не думай о боли.
Русана еле успела выхватить меч и парировать удар. Рта был фехтовальщиком опытным и умелым, но она сильнее, выше и проворнее. Теперь — намного проворнее. Отбивать выпады, уклоняться, оказалось не сложно, выглядело почти игрой. Но игра затягивалась.
— Зурси! Прекрати!
Бзимм!
— Я не хочу с тобой драться!
Сссах!
Кажется, он не слышал её слов. Желал одного: избавить подругу от агонии, в которую превращается жизнь орайре после ухода ртаари. Он действовал так, как действовали его предки многие тысячи лет. Увещевания и аргументы тут бесполезны.
Орелик могла закончить поединок — Зурси открывался на доли секунды, этого было достаточно. Однако в планы Русаны не входило тяжело ранить охотника или, тем более, убить. А обезоружить не удавалось. Да и помогло бы? Ачи с копьями наперевес следили за каждым её движеньем, сбежать не позволят. И некуда ей бежать от кхиров. Она ведь шла к ним, стало быть, обязана принять их законы.
Пришлось рискнуть. Они «танцевали» на берегу ручья минут десять, и Зурси начал уставать. Рука его держала меч уже не так цепко. Изловчившись, Орелик сильно ударила по лезвию у самой рукоятки, снизу вверх. Сообразила, что подошла слишком быстро, что нарвалась-таки. Чужое лезвие прорвало тунику слева на рёбрах, разрез сразу же начал багроветь, намокая кровью. Но меч Зурси уже отлетел в сторону, и сам он, не удержавшись на ногах, опрокинулся. Не дожидаясь, когда наконечники копий упрутся в спину, Русана рухнула на колени, направила лезвие собственного меча себе под рёбра.
— Я не боюсь! Я сама справлюсь, видишь?! Но не здесь и не сейчас! Я должна это сделать в Джасжарахо. Перед со-ртох.
Зурси, мигом откатившийся к своему оружию, недоверчиво уставился на неё. Сел. Потом поднялся на ноги,
