за почетное здание «самого быстрого револьвера Техаса». Только шаров перекати-поле для полноты картины не хватало. И музончика от Эннио Морриконе.
— Благодарю за понимание моей ситуации. — произнес наконец Осирис. — И проявленное милосердие. Это необычно для Губителя.
Вот чего врать, а? Необычно ему! Я и сам в памяти Шахата видел, как он в охоте за Господами всеми силами избегал жертв среди людей, порой в ущерб эффективности. Да и Урил о том же самом говорил. Потому-то Губители и не вырезали всех Падших до сих пор.
— Да и ты меня удивил, Осирис. — ответил я, осторожно, каждую секунду ожидая подвоха. — Честная схватка, это не очень укладывается в рамки поведения Господ.
Зачем мы вообще разговариваем? Он же понимает, что я понимаю, что он меня просто забалтывает? Может самому нанести первый удар? Или он меня на это и провоцирует? А-р-р! Как же все сложно-то!
— Я устал. — отозвался Падший. — Столько тысяч лет, цепь бесконечных перерождений, Игра, в которой не победить…
— Вот только не надо, ладно! — юношеский максимализм все-таки взял верх. — Выторговал себе путь отхода, убьешь собственного сына, чтобы продолжить жить в его теле — устал он, ага! Мог бы просто сдохнуть, и никому больше не мешать!
— Ну, что тут скажешь. — усмехнулся мой противник, не отрицая ни одного обвинения. — Против собственного естества не попрешь.
В этот момент он и начал строить слепок. Я тоже. Согласно заключенной между нами договоренности, бой должен был происходить в реальности, ведь по настоящему возможности Падших раскрывались только в ином измерении. Но, как я и предполагал, никто собирался соблюдать правила. Я в том числе.
Поэтому свой слепок начал создавать на долю секунды раньше.
Раньше я только видел, как за право выбрать поле боя борются два практически равных по силе существа — Урил с шеду. Но испытать, каково это удалось только сейчас. И оказалось, что все теоретические знания, хранящиеся в памяти Шахата, не дают даже приблизительно представления о том, каково это на самом деле.
В меня будто автобус врезался. Здоровенный, несущийся на огромной скорости. Едва удалось на ногах устоять, да и процесс формирования слепка не прервать, но по верхней губе побежала горячая струйка крови из носа, а перед глазами пошли круги.
Осирис врезал по мне чистой волей, и я ответил ему тем же. Если перевести то, чем мы с ним занимались в привычные для человека образы, то ближайшим стало бы перетягивание каната. С одновременным нанесением ударов по противнику всем, что попадется под свободную руку. И ногу.
Не знаю, сколько длилось наше противостояние, но в какой-то миг сопротивление противника слегка ослабло, я надавил еще сильнее, и мы оказались в слепке. В моем слепке, что характерно. Но с оговоркой. Осирису удалось взломать один из созданных мною якорей. Сделал он это буквально в последний момент, понимая, что проигрывает, и стараясь взять от сложившейся ситуации хоть что-то.
— Начали! — крикнул я своим. Одновременно с таким же возгласом со стороны Осириса.
С нижнего этажа ко мне уже бежали Урил, Кара и Эстр, а с верхнего спешили… так, а кто это у нас тут? Целый десяток адептов… он что, серьезно! Обычные люди в слепке, где я один их могу магией размотать в считанные секунды? На что расчет, вообще? А нет, не только люди. Еще и джинн, уже знакомый по переговорам. Идеальный дворецкий в этой реальности превратился в размазанную по воздуху лужу, зачем-то принявшим форму гуманоида. Но все равно — это и есть его коварный план? Не верю!
Сам Осирис моментально разорвал дистанцию, уклоняясь от моих быстрых, но не слишком мощных атак огнем. И, не вступая в бой, спрятался за спинами адептов и джинна. Только почувствовав себя в безопасности, он сорвал с шеи кулон и с силой бросил его на пол.
Ничего особенного не произошло. Сначала. Падший довольно улыбнулся, вытянул руку, приказывая своим людям атаковать меня. При этом джинн встал рядом с Господином, как бы показывая, что он тут только для его защиты и в схватку лезть не планирует.
Странности начались чуть позже.
Первая тройка адептов вырвалась вперед товарищей до момента, когда ко мне подоспели соратники. Не долго думая, я выдал в каждого по молнии, собрался было переключиться на следующих, и тут обнаружил, что ни в кого из противников не попал.
Даже глазами захлопал от удивления — как так?
За миг до того, как плазма должна была встретиться с человеческими телами и обуглить их до состоянии забытого на мангале мяса, они неуловимо сместились в сторону, и заряды бессильно ударили в пол.
И продолжили нестись ко мне. Не сказать, чтобы сильно уж быстро, но все равно оперативно сокращая дистанцию. Между нами оставалось меньше пяти метров.
— Н-на! — активировав водяной хлыст, я рубанул врагов на уровне пояса. Ну-ка, от этого увернитесь!
И они смогли! Одновременно упав на колени, прогнувшись назад, они проскользили под кастом, словно были профессиональными танцорами лимбо! Да не может быть! А если вспучить под вашими ногами пол? Подпрыгнули ровно в том момент, когда из пола ударили шипы? Да что, нахрен, происходит!
— Назад! — подбегая, приказал Урил. И с ходу бросился в бой.
Я заставлять себя уговаривать не стал — все таки лютая странь происходила — торопливо сделал три шага назад, и замер в защитной стойке. Урил закружил среди врагов, щедро раздавая удары руками и ногами, а подоспевшие суккуба и сатир встали по обе стороны от меня, защищая с флангов. Почему-то — логичнее было бы помочь Сергею. Но они вели себя так, будто получили приказ стоять рядом со мной, чтобы не случилось.
А перед нами разворачивалась совершенно дикая картина. Врубившийся ряды адептов Губитель, размахивающий коротким, вроде римского, и горящим огнем клинком, никак не мог попасть ни по одному из врагов. Зато его чуть ли не каждым ударом доставали. Клинками, пулями, дубинами — кто чем был вооружен.
Все происходило так быстро, как в видео, поставленном на тройную скорость. Бешенный вентилятор по имени Сергей шел через толпу в каком-то самоубийственном порыве, но вместо того, чтобы разить врагов, сам получал урон. Только секунды через две я понял, что он даже не пытается уворачиваться…
— Поможем ему! — я рванулся вперед, но был остановлен суккубой.
— Нет. — ответила она. — Это петля.
Спросить, что это значит, я не
