Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
За это время тот выходит.
Дед берет ведро воды.
Включает свой свет.
Идет в туалет, пока доходит, там кто-то сидит.
Дед хватает ведро, бежит обратно, выключает свой свет.
Идет в туалет без ведра.
Дежурит у дверей.
Оттуда выходят, он бежит обратно, хватает ведро, включает свой свет.
Бежит в туалет, там кто-то сидит.
Он бежит обратно, падает, выливает ведро, выключает свой свет. Идет в туалет.
Сидит без воды и в темноте» (В коммуналке // Жванецкий М. Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Девяностые. М., 2007. С. 332 – 333).
Это – о тех, кто дожили в своих коммуналках до самых девяностых.
Но главная тема того тома его пятитомного собрания сочинений, который называется «Семидесятые», – это, пожалуй, еда. О ее месте в ту самую брежневскую эпоху (напомним ее хронологические рамки – 1964 – 1982), особенно же – в последнее ее десятилетие, про которое многие пожилые люди сегодня, повторю, повадились говорить: «У нас все было!» Когда именно что ничего не было.
И Жванецкий прорезал резцом сатирика подлинные, нестираемые черты той эпохи.
«И что смешно – министр мясной и молочной промышленности есть и очень хорошо выглядит.
И что интересно – мясная и молочная промышленность есть, мы ее видим и запах чувствуем.
И что самое интересное – продукции выпускаем в пять раз больше, чем в 40-м году.
И что очень важно – действительно расширен ассортимент.
И в общем в очень удобной упаковке.
Все это действительно существует, что бы там ни говорили.
Просто, чтобы это увидеть, надо попасть к ним внутрь.
Они внутри, видимо, все это производят и, видимо, там же все это и потребляют, благодаря руководство за заботу и ассортимент.
У них объем продукции возрастает, значит, и возрастает потребление – ими же...
И нам всем, стоящим тут же за забором, остается поздравить их во главе с министром, пожелать дальнейших успехов им, их семьям и спросить, не нужны ли им юмористы, буквально три человека» (Их день // Жванецкий М. Собрание сочинений в пяти томах. Т. 2. Семидесятые. М., 2007. С. 88 – 89).
Еще один рассказ этих лет – «На складе». Опять о пище, но также и о продукции легкой промышленности, в те годы еще более недоступной человеку, не приближенному к партийным властям.
«Главная мечта нашего человека – попасть на склад. Внутрь базы. В середину». Как сказано в предыдущем рассказе, «надо попасть к ним внутрь».
С этого места слушателям – современникам и соотечественникам автора – все уже было ясно, и они заранее послушно ложились от смеха.
Мы процитируем фрагменты, но читать рассказ надо обязательно весь. Он длинный, но весь состоит из простейших и кратчайших реплик – диалога того, кто ведает складом, и посетителя:
« – Шапки.
– Одна.
– Да. Две.
– Дальше.
– И еще одна.
– Три. Дальше.
– Пишите четвертую.
– Так. Обувь?»
И нигде не падает читательское напряжение! Важнейшее свойство литературы.
Ну, не будем скрывать – кое-какое представление об описываемом времени для этого иметь надо. Но ведь если ни слова не знать о войне 1812 года, то и «Войну и мир», пожалуй, не понять – какие-то французы посреди зимней Москвы почему-то костры жгут...
Продолжим цитировать обещанные фрагменты:
« – А что у вас из продуктов питания?
– Что вас интересует?
– Меня интересует, ну поесть что-нибудь. Вот, например, ну хотя бы, допустим, колбаса.
– Батон?
– Два. А хорошая?
– Два.
– Три. А какая?»
На заметку сегодняшним читателям – он сначала просит колбасу: два, а затем три батона (какую-нибудь! Он по любой истосковался) и только потом спрашивает – «Какая?»
А как герой рассказа вообще-то попал на этот склад?
Сам он об этом говорит так: «Мне сказали: в порядке исключения для поощрения».
...Так пожилая тетушка одного моего знакомого спорила с ним о брежневском времени: «И не говори! Все у нас было! К нам на завод каждую осень сапоги привозили! И мы покупали...» – «Тетя Оля! – проникновенно говорил мой знакомый. – Сапоги не на заводе, а в магазине покупать надо – вот как сейчас. Понимаешь ты это?» Но нет, тетя Оля не понимала.
...Рассказ идет к концу. Очумелый от невиданный роскоши – разные колбасы, свежая рыба, шапки (напомню тоже очень смешной рассказ Владимира Войновича «Шапка», в центре которого – жгучее и почти неисполнимое желание героя заиметь хорошую шапку) – все то, чего в семидесятые ни за какие деньги (!) не достанешь, даже отстояв любую очередь, – безымянный (а имени и не надо! Один из десятков миллионов советских людей!) герой рассказа уже и не знает, по какому же из семейных или дружеских адресов эту роскошь отправлять. « – Все! (Лязгает железом.) Сами повезете заказ?
– А что, вы можете?
– Адрес?
– Все положите? Может, я помогу?
– Куда везти?
– На Чехова... то есть на Толбухина. А в другой город можете?
– Адрес?
– Нет, лучше ко мне. Хотя там сейчас... Давай на Красноярскую. Нет, тоже вцепятся. Давай к Жорке. Хотя это сука. А ночью можно?»
И просит боевое орудие для сопровождения и при нем – двух солдат.
Замечателен конец:
« – Мне до вокзала. Там – на платформу, сам охраняю, и – на Север.
– Ты же здесь живешь.
– Теперь я уже не смогу. Не дадут. Плохо – живи. А хорошо... Не дадут» (На складе // Жванецкий М. Собрание сочинений в пяти томах. Т. 2. Семидесятые. М., 2007. С. 36 – 45).
4
Вот еще семидесятые годы. Впрочем – это могло бы относиться к любым годам.
«Что такое фальшь? Это ложь об отношении к чему-то. "Я рад...", "Вы гений...", "Я с огромным удовольствием..."
Фальшь нельзя проверить, нельзя обратить на нее внимание судьи, друзей. Фальшь можно только почувствовать. Она вызывает бешенство, непонятное окружающим. Все, в том числе тот, кто сфальшивил, говорят: "Ну, псих!"» (Семидесятые, с. 200).
А теперь – о времени Перестройки.
В трогательном письме, которое Жванецкий пишет покойному отцу, стремясь рассказать о том, что тот не успел увидеть, – замечательное описание начала распада Советского Союза. Это – осень 1991 года. Смешно (но сквозь смех явно пробивается слеза) и точно:
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
