внутрь, и когда верёвка ослабевает, засовываю другой, развязывая её. Я притворяюсь, что тяну и выгибаю спину, и, наконец, освобождаю одну руку, а затем вытаскиваю другую.
Меньше, чем через три секунды Уайатт возвращается ко мне. Хватает в кулак волосы, стаскивает со стула, и рывком опускает лицом вниз на смятый самодельный матрас.
— Что ты пытаешься сделать? А? Сбежать?
Я изо всех сил стараюсь вывернуться и борюсь, чтобы освободиться, но он переворачивает меня на спину и садится верхом, потом хватает мою грудь и сжимает её. Кровь стучит в висках, лицо пылает от унижения, но я не перестаю с ним бороться.
— Не трогай меня, придурок! — кричу я, брыкаясь и пытаясь скинуть его коленями.
Уайатт заводит мои руки за голову, удерживая их, а я поворачиваю голову и почти не видя кусаю, отрывая кусок плоти.
Уайатт вопит, я, извиваясь, освобождаюсь из-под него, и, тяжело дыша, пытаюсь сориентироваться, в то время как сердце продолжает бешено колотиться в середине горла.
Уайатт рычит и делает выпад, я бью его каблуком, и пистолет со стуком падает на пол. Выплюнув кровь, хватаю пистолет и быстро поворачиваюсь, но Уайатт выбивает оружие из рук.
— Сука.
Подонок бьёт меня наотмашь.
Боль пронзает насквозь, а когда он хватает меня за горло и поднимает в воздух, боль и потребность в кислороде кричат с каждым выдохом, вырывающимся из моего горла. Он подбирает пистолет, я бью ногой, но попадаю в воздух, потом поднимаю колено и врезаю ему по яйцам.
— У-у-у.
Он роняет меня.
Я бегу к лифту, но, заметив в трёх шагах от себя лестницу, бросаюсь к ней, хватаюсь за ручку двери и изо всех сил толкаю её, пытаясь открыть, и кричу:
— Ну же, давай!
Но дверь заклинило, и я уже собираюсь открыть её пинком, когда слышу, как открывается лифт, а за моей спиной раздаётся гневный рёв.
— Иди сюда, грёбаная сука!
И тут дверь, которую я изо всех сил пытаюсь открыть, наконец поддаётся. Она распахивается наружу, и я так крепко вцепилась в ручку, что дёргаюсь за ней, делая гигантский шаг вперёд – чтобы обнаружить, что там нет лестницы, но есть провал глубиной в пять этажей. Моё тело падает в пустоту, и в этот момент я слышу леденящий кровь, отчаянный крик: «НЕТ! ПРИНЦЕССА!», и проваливаюсь в темноту.
25
ПАДЕНИЕ
Грейсон
Мой мир рушится.
С ужасом наблюдаю, как Мелани исчезает в зияющей дыре открытой двери. Что-то овладевает мной. Я пялюсь в пустое пространство и слышу собственный крик: «НЕТ! ПРИНЦЕССА!». Брат бросается на меня, прижимает к стене, вцепившись в руку, в которой я держу пистолет. Я легко его одолеваю, просовываю свой ЗИГ между нами, нацелив его прямо в центр грудной клетки Уайатта.
БУХ!
Ублюдок воет, я бросаю его корчащееся тело на пол и, отшвырнув пистолет, бегу к пустой двери. У меня сдавило грудь. Я не могу дышать. Пятью этажами ниже вижу лужицу золотистых волос.
— МЕЛАНИ!
В ответ – тишина.
Как только из лифта выходит Дерек и мгновенно оказывается рядом со мной, разматывая кусок верёвки, я рявкаю:
— Опусти меня, я не хочу её задеть.
Хватаюсь за один конец верёвки, и он медленно опускает меня на один этаж, потом на два, пока верёвка не заканчивается, и я прыгаю вниз с высоты двух этажей, с проклятием падая на землю.
— Вызови скорую! — кричу я Дереку. — Принцесса. — Я перекатываюсь на бок и подползаю к ней. — Принцесса.
Она бледная и не подаёт признаков жизни. Дорожки крови, вытекающие из губ и носа, покрывают её щеки. Она бормочет что-то неразборчивое.
— Детка, — говорю я, протягивая руку, чтобы нащупать пульс на её шее.
Он еле прощупывается под моими пальцами. Сердце в груди болит. Так чертовски больно. Впервые в жизни чувствую себя беспомощным.
— Мелани, останься со мной, — говорю как слабак. Умоляя. Но, чёрт возьми, она не может меня оставить. Она, мать твою, не может меня оставить.
Я проверяю сзади её шею – похоже, она не сломана, но я не двигаю Мелани. Даже не думаю. Я просто обхватываю её голову ладонями и смотрю, не в состоянии отвести глаз, поскольку думал, что никогда больше не увижу это лицо. Поэтому пристально в него всматриваюсь. Её глаза закрыты, улыбка исчезла, изо рта течёт кровь. И, прежде чем осознаю, что делаю – наклоняю голову и прижимаюсь к её окровавленным губам.
— Детка, прошу, не оставляй меня, — мой голос дрожит и срывается.
Она не шевелится, и я не могу дышать.
Стены смыкаются вокруг нас, высасывая весь кислород. Я, блядь, не могу дышать.
— Мелани, посмотри, что я с тобой сделал. — Руками в перчатках убираю с её лица волосы. Рычу от злости, стягиваю перчатки, засовываю их за пояс джинсов, потом беру шелковистые пряди и заплетаю их в косу, чтобы ей не пришлось беспокоиться о том, что волосы попадут на лицо.
Я чувствую, что теряю контроль, что вот-вот сломаюсь, и ничто больше не сможет меня исправить.
— Останься со мной, — не перестаю умолять я, поднося руку принцессы к своим губам и целую её снова и снова. — Не покидай меня снова. Останься со мной.
Я хочу видеть её глаза. Эти исцеляющие меня зелёные глаза. Чёрт возьми. Мне нужно видеть, как моя принцесса улыбается. Смеётся надо мной. Называет меня мудаком. Говорит, что любит меня.
Двери лифта на подвальном этаже открываются, и я, дрожа от ярости, смотрю, как Дерек толкает ко мне брата. Боже, я сейчас его убью, на хрен.
Я бросаюсь через комнату туда, где со связанными за спиной руками стоит Уайатт, его живот весь в крови. Он ранен, но это меня не останавливает. Хочу схватить все свои ножи и начать резать его конечности, кусок за куском. Хочу услышать его крик, хочу пролить его кровь, хочу ОТОМСТИТЬ ЗА ТО, ЧТО С НЕЙ СЛУЧИЛОСЬ.
В бешенстве от горя, бью его кулаком в лицо.
— Зачем ты её схватил? Зачем? Ты, урод, ЗАЧЕМ ТЕБЕ ОНА?!
— Чтобы вытрахать ТЕБЕ мозг! — орёт этот мудак в ответ, выплёвывая изо рта кровь.
— Что она сказала? — Я трясу Уайатта изо всех сил и потом снова бью кулаком в его челюсть. — Что Мелани сказала, её последние слова перед тем, как она упала?
Уайатт скалится в кровавой ухмылке, и я бью его
