мне разобраться во всем самой… может, я бы разобралась.
Но Дин тоже по-своему пытался меня защитить.
Над яхтой парила морская птица. Я смотрела, как она планирует на ветру. Когда она исчезла из виду, я вздохнула.
Я так устала от того, что люди считали меня слишком хрупкой и наивной, чтобы я могла сама за себя постоять. Что во мне было такого, что заставляло их думать, будто я не могу справиться с трудностями?
Только Гэбриел так не считал. Он позволил мне прийти сюда одной.
Я стояла на лодке Дина, пол под моими ногами мягко покачивался на волнах. За крошечным прямоугольным окном было ярко-голубое небо. Я никогда раньше не видела такого цвета, и мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы Гэбриел сейчас был рядом со мной и мог тоже полюбоваться им.
Я взглянула на Дина, который смотрел в окно, его фигуру исказили пустота и поражение. Я вспомнила, как разозлилась, когда узнала о Мелани Браун. Я изгнала тот кедровый ящик в подвал, будто в нем было что-то ядовитое.
Но сегодня, на этой яхте, мой гнев рассеивался. Остались лишь первые благословенные нотки облегчения от осознания правды, хотя оно и было омрачено жалостью к бедной Мелани Браун и к Дину, совершившему столько ошибок, с которыми он вынужден был смириться. Ошибок, которые он никогда не сможет исправить, если только не найдет способ повернуть время вспять, что было невозможно.
Если бы только он смог мне довериться, понять, что я поддержу его, когда он поступит правильно. Мы бы уже прошли через все это. Но он выбрал другой путь. Он заполз в свою раковину, чтобы жить в кошмаре, который никогда не закончится.
Интересно, почувствовал ли он сегодня, как я, облегчение? Признаться мне в правде после стольких лет – возможно, это было все равно что выдернуть больной зуб. Он всегда боялся, что я узнаю о его преступлении, но теперь тайна была раскрыта. По крайней мере, между нами. Ему больше не нужно было бояться моего осуждения. Вот и все. Эта история закончилась.
– Что теперь будет? – спросил он, когда я вернулась за стол и села напротив него.
В голове всплыла мысль о детективе Джонсоне и визитке, которая до сих пор лежала в моем бумажнике. Дело о смерти Мелани Браун и исчезновении Дина за все эти годы не продвинулось ни на шаг. Но теперь у меня были новости.
Насколько мне было известно, Мелани не разыскивали ни члены семьи, ни близкие. Возможно, поэтому дело было заброшено и не раскрыто. Некому было требовать ответов, некому продолжать бороться за справедливость от имени Мелани. Некому, кроме меня.
– Можно задать тебе вопрос?
Дин кивнул.
– Что случилось с диссертацией, над которой работала Мелани? Детективы сказали, что ее так и не нашли. Мне любопытно: что она узнала об этих пропавших самолетах?
Дин откинулся на спинку скамьи и посмотрел в окно.
– Она так и не разгадала тайну Бермудского треугольника, но сказала, что сделала несколько интересных открытий в области физики элементарных частиц. Я так и не заставил себя прочитать работу, но и уничтожить ее тоже не смог. Не после того, что с случилось Мелани. Поэтому после допроса полиции я вырвал страницу, где она упомянула мое имя, отнес диссертацию в библиотеку и поставил на полку. Я подумал, что в конце концов кто-нибудь наткнется на нее и внесет в каталог или вернет в университет.
Я нахмурилась.
– Сомневаюсь, что твои надежды оправдались, потому что я прочитала о Бермудском треугольнике все, что только можно было достать. И наверняка детективы нашли бы диссертацию, когда проводили расследование. В какой она библиотеке?
– В Нью-Йоркской публичной. В главном отделе.
– В какой секции?
– Не помню. Я был в панике.
Прошли годы с тех пор, как я искала информацию о Бермудском треугольнике. Я хотела оставить все это позади, но решила, что поищу работу, вернувшись домой.
– Выйдем наружу, – предложила я. – Мне нужен воздух.
Дин охотно, но молча последовал за мной, и я поняла, что это уже не тот мужчина, в которого я влюбилась. Этот человек стал узником страха и стыда. Его дух был сломлен.
Когда мы вышли на солнечный свет, я оглядела другие парусники, привязанные к якорям, и туристов в шортах и майках на променаде. Я подошла к блестящему рулю и легонько провела по нему пальцами.
– Красивая у тебя яхта.
Дин сел на скамейку и уперся локтями в колени.
– Я купил ее только в прошлом году. Она куда лучше предыдущей. Теперь у нас больше клиентов. Есть чем заняться.
Я прикрыла глаза от солнца, которое опустилось ниже.
– Слушай, – сказала я наконец. – Я проделала весь этот путь из-за Роуз. Если бы не она, я, наверное, провела бы остаток своих дней, так и не выяснив, что с тобой случилось, но она узнала о сестре и захотела с ней встретиться. Теперь мы здесь, и я наконец узнала правду.
– Да, – ответил он и опустил взгляд. Видеть его таким было ужасно. Я ощущала его боль каждой клеткой тела.
– Дин… – Я дождалась, когда он посмотрит на меня, и осторожно сказала: – Ты должен понять, что тебе нужно сдаться.
Он ничего не сказал. Он просто сидел и смотрел на воду.
– Дин?
Не глядя на меня, он поднялся на ноги и встал у перил. Я подошла и положила руку ему на плечо.
– Если бы только я сразу перевел ее к другому терапевту, – сказал он. – Если бы я только не поцеловал ее в тот день. Она была бы еще жива. И мы с тобой могли бы провести остаток жизни вместе.
Может быть, подумала я.
А может быть, и нет.
Яхта слегка покачивалась на волнах, и я задумалась: сможем ли мы когда-нибудь по-настоящему обрести покой? Дин вдруг шагнул вперед и обнял меня. Поначалу это было странно и неприятно. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне так интимно. Но потом я поняла, что он по-прежнему живет в кошмаре и ему нужно утешение, освобождение или, может быть, отпущение грехов. Я попыталась расслабиться и провела рукой вверх-вниз по его спине, и мы какое-то время держались друг за друга, пока яхту не качнуло внезапным кильватерным следом от другого судна, которое подошло с рифа.
Дин отступил назад и глубоко вдохнул, будто морской воздух придавал ему храбрости.
– Хорошо, – сказал он. – Я пойду в полицию и расскажу, что произошло.
Меня удивило, как легко он согласился. Это показало мне, насколько он сломлен. В нем
