у окна, чуть раздвигает жалюзи. Судя по звуку, внизу кто-то припарковался. Она мрачнеет, но продолжает наблюдать. Почему я уверена, что из автомобиля выходит наш новый директор?
— Вы что-то хотели узнать, Виолетта Валерьевна? — отвлекаю её от мрачных мыслей.
— Я насчёт графика отпусков хотела бы уточнить.
— Да-да, конечно. — Открываю нужный файл, и вместе мы начинаем просчитывать возможные варианты.
Следующую неделю мы с Ткаченко проводим в конфетно-букетном периоде, и кажется, что уже никто не может омрачить наше счастье. Но вечером в пятницу, очень сосредоточенный и непривычно напряжённый доктор Ткаченко, подъехав к зданию школы, объявляет, что ему понадобится моя поддержка. Потому что именно сегодня мы поедем узнавать результаты теста ДНК. И наконец-то появится ответ на главный вопрос: его ли сын Костик.
Глава 53
Настроение медленно, но верно катится с горы вниз. Майка и её отец уже ждут нас возле лаборатории. Прекрасно понимаю — легко не будет.
— Руку давай. — Помогает мне выйти из машины Ткаченко.
Он закрывает авто и, щёлкнув брелоком, переплетает пальцы наших рук. От стоянки до крыльца несколько метров. Вижу их. Она со своим папой стоит на крыльце. Мы идём к ним. И даже отсюда видно, что, как только она замечает нас, её лицо кривится и Майя начинает реветь. Отец её обнимает, поддерживая.
— Это ничего не изменит, Костя. Даже если он твой сын.
Кивнув, мой личный доктор ничего мне не отвечает.
Точно так же, как не отвечают мне бывшая подруга и её отец, когда я, приблизившись, здороваюсь с ними.
— Что это? — бледнеет Майка, глядя на мою руку.
Тем, что Костя скрепил наши ладони, он привлек внимание к моей руке. И Майка, конечно же, увидела кольцо. У неё аж ноги подкашиваются. Если бы я не любила Костю и не обещала поддержать, уже давно ушла бы. Её поведение отвратительно. Но ради Кости, несмотря на жуткую ситуацию, я иду как на казнь.
Ткаченко не обращает внимания. Он просто делает дело. И сегодня он должен узнать, его ли сына растит Майка. Если да, он поможет, а если нет — ну что же… Это не наше дело.
— Гадина! Ненавижу! Чтоб ты сдохла!
— Прекрати! — одёргивает её отец. — Веди себя нормально!
— Ты думаешь, тебе сойдёт с рук?! Там наверху всё видят! Не будет у тебя ничего хорошего с ним! Помнишь, ты клялась? Так вот! Думаешь, это всё просто так? Всё вернется! Всё сбудется!
— Дочь! Замолчи! Хватит позориться! — Поворачивает её к себе отец и, хорошенько встряхнув за плечи, пытается успокоить.
Яд сочится, брызжет, и мне настолько страшно от того, как она выглядит и что она несёт, что я жмусь к своему доктору.
Мы поднимаемся по ступеням. Ткаченко, несмотря ни на что, протягивает коллеге руку. Он молодец. А я бы и папашу послала по известному адресу. Но Костя спокоен как удав и пожимает пожилому доктору руку.
Я в это не лезу. Я просто рядом.
— Если не успокоишься, останешься на улице!
Это я слышу уже за спиной, потому что мы заходим внутрь. Костя ведёт меня к регистратуре и подаёт паспорт. Медсестра на него смотрит, улыбается. Он — нет. Он прижимает меня к себе и всё время гладит по спине. Знаю, что он тоже нервничает.
— Прости, что из-за меня тебе приходится переживать всё это, — шепчет он на ухо.
— Всё нормально.
Медсестра подходит к металлическому ящику за своей спиной и, выдвинув его, перебирает документы среди алфавитных указателей, просит Костю расписаться и подаёт ему запечатанный конверт. Он, всё ещё обнимая меня одной рукой, забирает. Чуточку медлит. И, прежде чем распечатать, снова смотрит мне в глаза. Я тоже смотрю на него.
Где-то рядом подвывает Майка.
Затаив дыхание, он высвобождает руку и разрывает конверт. Вытягивает оттуда лист, разворачивает. Я слежу за его реакцией. И просто перестаю дышать.
А он на мгновение закрывает глаза и как будто хрипит, ему приходится даже откашляться, чтобы произнести результат анализа вслух:
— Ребенок — Константин... Пол мужской. Предполагаемый отец — Константин... В препаратах, выделенных из образцов, установлены следующие аллельные... Вероятность биологического отцовства исключена, — выуживает он самое важное из написанного.
И снова мы смотрим друг на друга. Улыбнувшись, Ткаченко тянет меня к себе. Крепко-крепко обнимает, прижимая. Это, наверное, ужасно плохо, потому что Костику мог достаться нормальный отец, но прямо сейчас я, как любой человек, — существо эгоистичное. И просто хочу счастья, и чтобы Константин Леонидович Ткаченко принадлежал мне одной. И, надеюсь, в дальнейшем нашим детям. Потому что я так сильно его люблю, что не могу сдержать тихих слёз.
За моей спиной звучит рёв отчаяния. Такой силы, что вокруг оборачиваются люди. Стыдно.
Бумага была у Кости, когда он обнял меня, сейчас же отец Майки вырвал результат экспертизы из его рук и перечитывает по новой.
— Ты же говорила, что трахалась только с ним! Это что, непорочное зачатие? Аист моего внука принес, или ты его, блдь, в капусте нашла?! Ты понимаешь, какому позору ты меня подвергаешь?
Дальше я слышу грохот.
