Европы появилась независимая Ирландия и Венгрия, появилась и быстро исчезла Богемия, а пресловутые Эльзас и Лотарингию Максимилиан второй — новый король Баварии — присоединил (по моей настоятельной просьбе) к Германии. Что же до Богемии, то тамошние ребята быстро сообразили, что на них теперь Пруссия зуб большой точит — и после недолгих размышлений, внимательно посмотрев, что творится в присоединенных к России Болгарии, Сербии, Румынии и Галиции, решили «спрятаться» под крылышком Николая. Ну а русский царь соблаговолил их просьбу удовлетворить…
Почти вся территория бывшей Оттоманской империи присоединилась к России — за исключением трех «внутритурецких» вилайетов, но мы их специально не брали, чтобы было куда высылать недовольных русским царем. А с «заморскими владениями» Британии и Франции возни было еще много. Очень много, так что мне пришлось даже на время стать губернатором Канады и Австралии. Ненадолго, конечно — генералов безработных у Николая было в достатке, и многих он давно уже мечтал услать куда-нибудь подальше — а тут и случай подвернулся. Но и я успел, по крайней мере в Канаде, дел наделать.
К моменту объявления Канады русской провинцией в ней проживало около миллиона и восьмисот тысяч человек. В целом немного, но Канада — она располагалась довольно от России, точнее — от европейской ее части. А это канадское население почему-то факт присоединения территории к России не одобряло. Вдобавок и янки решили было половить рыбку в мутной военной водице — но им популярно объяснили, что с ними Россия может поступить так же, как и с Британией — и они подуспокоились.
Вообще-то русской провинцией Канаду объявили еще в пятьдесят первом, когда Лондон превратился в груду щебня, но всерьез ей удалось заняться лишь спустя два года. Просто потому, что «атлантическая эскадра» была полностью занята перевозками в Техас, а новые суда… В Новороссийске «вспомогательные транспортные крейсера» строились по шесть штук в год, в Усть-Луге — по четыре в год (там упор на корветы делался), а в Мезени на шести стапелях их строилось по девять в год. И вот в середине лета пятьдесят третьего года из разных портов вышли сразу тридцать два транспорта. Все с пушками и каждый перевозил, кроме всего прочего, и по тысяче двести вооруженных до зубов солдат.
Через две недели двенадцать тысяч солдат высадились в Квебеке, столько же в Монреале, а остальные в Оттаве (где местного населения было меньше, чем русских солдат), и все они очень нехорошо поступили. Они арестовали всех чиновников, всех богатеев местных — и вместе с семьями «депортировали на родину». Англоязычных отвезли в Англию, а франкоязычных, понятное дело, во Францию — причем отвезли «в чём есть», конфисковав все прочее имущество. Далее населению объявили, что все оставшиеся вправе тоже свалить (хотя и за свой счет, но зато с любой собственностью), хоть на родину предков, хоть в США, а те, кто останется — те получат все привилегии русских подданных. Но не сразу, а в течение пяти лет.
В общем, осталось чуть больше шестисот тысяч человек — но в целом народ вел себя мирно. Потому что до осени пришли еще четыре каравана «крейсеров», и не очень добрых русских «казаков» там стало под полтораста тысяч. И это было лишь началом: по утвержденной у царя программе предполагалось за пять лет перевезти в Канаду чуть больше чем два с половиной миллиона человек.
С миллионами проблем не было: за последние двадцать лет население России, если даже не считать населения новых территорий, выросло с пятидесяти до семидесяти пяти миллионов человек. А если считать с новыми территориями, то было прилично уже за сотню миллионов. Но «новых соотечественников» можно было в деле освоения Канады и Америки не считать, разве что сербов и болгар можно было рассматривать как совершенно лояльных подданных. Проблемой было перевезти по полмиллиона человек в год, но я к решению её подошел очень ответственно. Заложил новые верфи в Николаеве и в Феодосии, на старых верфях начал строить новые стапели — но осязаемого результата можно было ждать в лучшем случае через год-два. Так что — по совету жены — эту же проблему я начал решать и «с другого конца», то есть со стороны Канады.
И там получилось довольно забавно. Когда я приехал — как раз в роли нового генерал-губернатора — в Монреаль, ко мне уже на следующий день пришел какой-то местный мужик. Довольно интересный: ростом, пожалуй, с Николая (который царь), но довольно тощий, так что выглядел он жердь жердью. Однако, что я давно уже усвоил, внешний вид может быть довольно обманчив…
— Добрый день, меня зовут Патрик О Доэрти, — представился он, — и я надеюсь, что могу оказать существенную помощь русскому правительству.
— Ну, оказывайте, — ответил я. Откровенно говоря, я думал, что мужик начнет просить какую-нибудь руководящую должность, с большой зарплатой конечно же, но в ожиданиях я жестоко обломался:
— Я ирландец, и очень хорошо знаю, что вы сделали для Ирландии. Поэтому считаю своим долгом… святым долгом отплатить вам за это.
При этих словах сопровождающий меня Коля Печкин напрягся. Коля был первым сыном Акима и Марфы (а фамилию я Акиму при «освобождении» назначил, за общую вредность характера), и вырос парень здоровенным как бык. На вид — ну типичный качок из двадцать первого века, но у него вид тоже был обманчив. Читать его еще Алёна научила когда ему лет пять было, а затем парень учился-учился — и доучился до очень неплохого геолога. Он уже годам к пятнадцати собрал коллекцию минералов со всей Тульской губернии, ближних и дальних окрестностей моего безразмерного поместья, а потом ножками половину Урала протопал в поисках всякого разного, причем в процессе обучения этой геологии — и я его с собой взял не в качестве бодигарда, а именно как геолога: пусть посмотрит, чем нас канадская земля порадовать может в плане полезных ископаемых. Но и как телохранитель он мог оказаться полезным: несмотря на устрашающие размеры шустрости ему было не занимать. Но в данном случае потребовались совсем иные его навыки:
— Еще я слышал, что вы выстроили много заводов по выработке железа и стали, так вот: я уже почти двадцать лет имел возможность изучать тутошние земли и кое-что нашел. На Ньюфаунленде есть, как мне кажется, очень крупное месторождение железной руды, а на острове Кейп-Бретон есть каменный уголь. Очень много угля, но его сейчас никто не добывает.
— А почему? Я имею в виду, не добывают почему?
— Сейчас не добывают, потому что
