дорожку.
— Если здесь есть кто-то еще, где же его тачка?
— Что ж, согласна.
Великан возвращается в коридор, я же чуть задерживаюсь у камина, чтобы еще немного насладиться его теплом.
Когда я выхожу из гостиной. Клемент как раз переступает порог другой комнаты и бросает через плечо.
— Здесь гораздо интереснее.
Следую за ним в комнату, по-видимому, некогда служившую столовой, но затем переоборудованную в кабинет. Размерами она с гостиную, с той же тоскливой отделкой. У задней стены размещается длиннющий письменный стол, вдоль смежной — каталожный и книжный шкафы. В углу стоит основательно истрепанное кресло с торшером, призванным компенсировать недостаток естественного освещения.
Я щелкаю выключателем большого света и направляюсь к столу, на котором лежат два мобильника. И мобильники это наши. Могу лишь предположить, что Алекс хотел перед их уничтожением проверить содержащуюся на них информацию. Я передаю великану его телефон и прячу свой в карман.
Затем принимаюсь разглядывать сам стол. Честно говоря, на настоящее рабочее место он не очень-то и похож. Никаких тебе лотков или папок, и ни единой бумажки — только компьютер, настольная лампа да стаканчик с ручками. Что-то подсказывает мне, что этот компьютер только и использовали, что для просмотра сайтов и совершения покупок. Я двигаю мышкой, и экран оживает.
— Черт, — бормочу я.
— В чем дело?
— Защищен паролем. А без него ни за что не узнать, что здесь хранится.
— Что ж, тогда будем действовать по старинке.
Клемент подходит к каталожному шкафу и тянет верхний ящик. Тот не поддается.
— Заперт.
— Здорово, — вздыхаю я. — Час от часу не легче.
— Дай мне минуту, и я открою. Никакого пароля не требуется.
И с этим он извлекает из кармана нож. Так и рассмеялась бы, не будь обстоятельства столь трагичными. Сначала использует свой трофей в качестве орудия убийства, а потом — в качестве инструмента для взлома картотеки.
Пока великан возится с замком, я рассматриваю книжные полки. Книги самые разные, но много и классики вроде Оруэлла, Диккенса и Хемингуэя. Немало и биографий, в основном за авторством журналистов. Стыд и срам, что их мудрость не передалась Алексу — тогда мы, скорее всего, не оказались бы в нынешней ситуации.
Мой осмотр прерывает металлический лязг.
— Готово! — провозглашает Клемент.
Я возвращаюсь к картотеке, и великан выдвигает верхний ящик. В нем хранится несколько десятков подвесных папок, каждая из которых сверху снабжена пластиковым ярлыком с тремя заглавными буквами. Первая помечена буквами АДБ, вторая — АМР, третья — БСО. Судя по остальным ярлыкам, система учета в картотеке алфавитная.
— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спрашивает великан.
— Есть только один способ проверить.
Я извлекаю первую же папку и открываю. Все ее содержимое — три листа, и на каждом лишь несколько печатных абзацев. Мы молча читаем первую страницу.
— Твою мать! — бурчит Клемент.
— Да уж…
Три буквы на ярлыке периодически повторяются в тексте, и немедленно становится очевидно, что они представляют собой инициалы. Первая оказанная услуга этим АДБ — который, может быть, до сих пор жив, а может, уже умер — описывается во всех подробностях, включая и инициалы ее получателя. Если кратко, АДБ предоставил детали годовой финансовой отчетности некоего крупного банка до обнародования таковой. А в ней содержались сведения о понесенных крупных финансовых убытках, так что получатель данной информации смог продать свои акции этого банка еще до того, как плохая новость стала достоянием гласности и стоимость акций, естественно, обрушилась. Называя вещи своими именами, АДБ продал инсайдерскую информацию.
— Ты на это и надеялась, Пупсик?
Я перехожу ко второму листку и быстро просматриваю полученные АДБ услуги. В тексте указываются инициалы людей, оказывавших их.
— Да… почти.
— Почти?!
— Очевидно, что в этих бумагах перечисляются услуги, оказанные и полученные членами «Клоуторна». Однако их полные имена не указаны.
— Так и что?
— Сколько, по-твоему, в стране людей с инициалами АДБ?
— Да хрен знает. Много, что ли?
— Вот-вот. Разработавшему эту систему учета хватило сообразительности оформить записи таким образом, чтобы они оказались бесполезными в качестве улики. Даже если АДБ и выдал коммерческую тайну, однозначно его личность установить нельзя.
— Ну вообще замечательно. Что же, мы понапрасну тратим время? Боюсь… Хотя подожди.
— Что?
Внезапно снизошедшее озарение столь ошеломляюще, что у меня даже перехватывает дыхание. Я с раскрытым ртом поднимаю взгляд на Клемента, но до него пока не доходит.
— Эти записи, — судорожно выдавливаю я, — бесполезны, если только…
На мгновение останавливаюсь, чтобы немного успокоиться.
— Если только не известны фамилии всех членов клуба!
Тут челюсть отвисает и у великана.
— Черт! — ахает он. — Блокнот!
— Именно! Если известны фамилии членов клуба, информация в этих папках с указанными инициалами становится гораздо интереснее. Допустим, нам известна фамилия этого АДБ, а также тот факт, что он состоял в правлении какого-то крупного банка, — и тогда вычислить его подлинную личность не так уж и сложно!
— Поэтому-то блокнот и был так важен. Он давал ключ к разоблачению всех этих ублюдков!
— И наоборот. Как нам открылось, толку от записной книжки было очень мало, раз уж в ней указывались только фамилии. Но вот вместе папки и блокнот предоставляют практически неопровержимую улику!
Достаю из кармана телефон, чтобы проверить свою теорию сопоставлением инициалов с электронной таблицей членов «Клоуторна». Два слова в верхней части экрана пресекают мои планы на корню: «Нет сети».
— Черт! Нет связи.
— Связи?
— Мы в сельской глуши, Клемент. Чтобы работать, телефону нужно связаться с вышкой. А тут наверняка на километры ни одной.
— А что ты хотела проверить?
— Хотела открыть нашу таблицу с фамилиями и найти членов клуба по инициалам. Например, мне очень хочется узнать, кто этот АДБ.
— Ну, он-то может и подождать. Как насчет того чувака, Нитеркотта?
— Точно!
Я веду пальцем по ярлыкам, пока не достигаю последней папки, с инициалами НДХ. Раз уж досье расставлены по алфавитному порядку, закрываю верхний ящик и открываю следующий.
Примерно посередине мне попадается единственная папка, в которой могут содержаться сведения о Лэнсе Нитеркотте: с буквами НЛГ на ярлыке.
Трясущимися руками достаю безобидную на вид желтоватую папку и кладу ее поверх ящика. Какие бы секреты в ней ни содержались, Лэнсу они стоили жизни, а Стейси — отца.
Внутри обнаруживается один-единственный лист бумаги.
Мы с Клементом принимаемся за чтение, и нам открывается подлинная степень вовлеченности Нитеркотта в деятельность клуба.
Перечитываю второй раз и закрываю папку.
— М-да, трагично, — тихо произносит великан.
— Да уж. Вот бедняга.
Стейси рассказывала, что ее актерская карьера в детстве прервалась из-за проблем со здоровьем. Важную деталь, однако,
