— поза важности.
Земский понемногу закипал.
— Вы перед своей супругой, Вадим Петрович, — начал Спиридонов, быстро взглянув на Земского, — были не совсем честны.
— Да? А вы что, на правах, так сказать, старшего высоконравственного товарища решили мне внушение сделать?
— Будет вам, Вадим Петрович, — улыбнулся Спиридонов. — Я за свою работу деньги получаю.
— Мне до ваших денег…
Спиридонов хмыкнул, вновь порылся в бумагах и продолжил:
— Зря вы так.
— Короче, если у вас есть дело ко мне…
— Короче так короче. Лада Александровна поставила вам в качестве условия возвращения в семью полное отсутствие наличия у вас какой бы то ни было собственности. Но видите ли, получается, что часть собственности вы от нее утаили. — Спиридонов заулыбался, поглядывая на него из-под очочков.
— Ну и что? — опять тихим голосом проговорил Земский, опустив глаза. И добавил с издевкой, передразнивая, но все-таки словно для себя, чтобы скорее немного успокоить себя, не глядя на юриста: — Наличие отсутствия присутствия… — Поднял глаза. — О какой же собственности вы говорите? О сарае в деревне, который на меня записан?
— Полноте, Вадим Петрович… — Спиридонов захихикал, но тут же изменил тон, придав голосу торжественности, чем поверг Земского в некоторое замешательство. — Собственность эта состоит из части известного вам дома по улице Преображенской.
Земский откинулся на спинку стула, сидел некоторое время молча, вперившись в гадкую улыбочку Спиридонова, наконец разомкнул губы:
— Ну и что?
— Я, конечно, могу ничего не говорить Ладе Александровне, хотя…
— Отчего же, можешь сказать… — Земский сделался особенно тих, но он теперь соскользнул на «ты» и в голосе появилась настойчивость и даже некоторая грозность: — Только, если быть точным, мне принадлежит не часть дома. Мне принадлежит практически весь дом. Осталась сущая мелочь — комната старухи Изотовой и нежилые помещения — лестница, подвал, коридоры. Но это все решаемо в течение недели-двух.
— А я знаю, — со своей прежней мягкой улыбочкой сказал юрист. — Больше того, я очень хорошо знаю обо всех имевших и имеющих место манипуляциях с данным жильем. Благодаря чему вы и стали, так сказать… Говоря о части дома, я подразумевал две квартиры данного здания — из фактически трех наличных. И еще часть третьей квартиры. Итого: вы владеете большей частью особняка восемнадцатого века, памятника истории и архитектуры, поблизости от центральной части города. Так что простите, Вадим Петрович, но по наблюдаемым фактам получается, что супруга ваша обманута вопреки вашим обязательствам.
— Вы много знаете, — сам лукаво заулыбавшись, сказал Земский. Его первая растерянность прошла, он заметно взбодрился, и вновь уселся в позе хозяина, опершись обеими ладонями о край столешницы.
— Да уж. Знаю… — все еще не гася улыбки, вяло согласился Спиридонов.
— Ну так что же, так и доложите Ладе Александровне… Не забудьте про сарай в деревне. Я все перепишу на нее. Вместе с залоговыми обязательствами. Или на ее папашу… Лучше на папашу. Если он захочет… Только затраты придется возместить — сто пятьдесят тысяч баксов. Не так много. — Он замолчал. Но почти тут же добавил, морщась: — Меня одно удивляет: почему вы применяете такие громкие слова — особняк, квартиры?..
— Иначе нельзя. И особняк, и квартиры… Хотя с точки зрения юриспруденции — жилое строение такой-то площади, такой-то этажности… — Толстенькие щечки Спиридонова начали краснеть. — Имеющаяся проблема в другом… — голос его стал тише, он ближе придвинулся к столу. — Скажу я Ладе Александровне или не скажу — не имеет существенного значения… Так вот, могу утешить вас, не скажу ничего, хотя обязан по возложенному на меня долгу и обязательствам перед семьей сказать без утайки… Но я ничего не скажу… Не в этом вовсе дело… Если быть объективным, а я самый большой сторонник объективности, то, конечно, я пришел не пугать вас. Я пришел уберечь вас. Как члена семьи, с которой меня связывает многолетнее сотрудничество, а равно обязательства. Уберечь от крупных, если можно так сказать, неприятностей…
— Правда, что ли? — дурашливым тоном перебил Земский.
Юрист не обратил внимания на его ерничанье, вместо этого он стал еще тише, ближе придвинулся к столу.
— Я же вам говорю, что недвижимость приобретена с нарушениями законодательства по многим пунктам, которые имеют силу аннулировать все совершенные сделки, а также много более серьезных последствий… — Он наклонился совсем низко над столом и заговорил почти шепотом: — Вплоть до привлечения к уголовной ответственности… Самое минимальное — статья о мошенничестве… В особо крупных… Но ведь и помимо мошенничества всплывают факты крайне нехорошие, а это ой-ой-ой… Человек, который работал на вас, подошел к делу непрофессионально. Одним словом, он дурак. А может быть, напротив, он специально напутал дело, чтобы поставить вас в тупик… Ну вы сами понимаете… — Спиридонов неопределенно усмехнулся и замолчал на некоторое время, ожидая какой-нибудь реакции от Земского. Но и Земский молчал с бесстрастным лицом, и вовсе нельзя было понять, какие чувства в нем зреют. Юрист осторожно продолжил: — Если позволите, я кратко изложу суть дела. — Он подался вперед в ожидающей позе.
— Ну хорошо, валяй.
Спиридонов тут же начал заговорщицким голосом, округляя глаза, иногда даже озираясь на дверь:
— Некий известный вам гражданин… Впрочем, фамилию его утаивать нет смысла. Гражданин Коренев, человек без постоянной работы, запущенная форма алкоголизма, и во всех отношениях нищий, не имеющий элементарных средств к существованию, но однако же прописанный в двух скромных комнатах. Так вот, означенный гражданин с невиданной поспешностью приватизирует свои комнаты, а следом выкупает всю квартиру — за баснословную по его меркам сумму, которую ему за десять лет жизни, надо полагать, не удалось бы заработать. За двадцать тысяч условных единиц. И ведь это целый этаж. Но с другой стороны, по масштабам истинным, сумма не соответствует принятым в данной сфере рынка минимальным расценкам. При торгах не были соблюдены принципы открытости и реальной оценки имеющейся муниципальной собственности, а применялся остаточный принцип… По данному случаю есть очень интересное законодательство, которое позволяет заморозить и пересмотреть процесс… Заметим, это только одна странность. Вторая странность происходит с другими имеющими место проживания жильцами — гражданами Перечниковыми в количестве трех жильцов. Причем по той же точно схеме. С некоторыми также недопустимыми нюансами… Идем дальше. Происходят еще две странности. В тот же день, как только гражданин Коренев становится владельцем солидной собственности, он подписывает дарственную на ваше имя, Вадим Петрович. Будто вы ему сват, или брат, или внучатый племянник. А граждане Перечниковы соглашаются на совершенно неравноценный обмен всей огромной квартиры на комнату в необорудованном бараке.
— Почему же необорудованном… — Земский саркастически хмыкнул. — Там есть газ.
— Утрируете, Вадим Петрович? Газ там,
