Ту-2, который успешно прошел государственные испытания.
— Пускать в серию новую машину сейчас, во время войны, — это авантюра, — сказал Сталин. — Вот через некоторое время подтянемся с количеством по другим самолетам, тогда и к этому вопросу вернемся.
Мы продолжали настаивать на необходимости запуска Ту-2, так как по своим боевым качествам он был выше Пе-2 и Ил-4. Но Сталин был непреклонен.
— В принципе я — за, но пока подождем.
(Действительно, к вопросу о производстве Ту-2 позже, когда наше военное положение стало еще лучше, вернулись, и в 1944 году самолеты Ту-2 начали появляться на фронте.)
Затем Сталин заговорил о выпуске истребителей Як-9 с тяжелыми пушками калибра 37 миллиметров. Эта машина в опытном экземпляре прошла государственные испытания. Сталин сильно ругал нас за то, что еще не налажен серийный выпуск машин. Он потребовал также выпуска самолета Як-9д с дальностью полета 1400 километров, который в опытном образце тоже прошел испытания. Об этом военные уже доложили правительству, но серийный выпуск машины задерживался. Нам предложили срочно представить проект решения Государственного Комитета Обороны о серийном выпуске в самые сжатые сроки истребителей Як-9т с 37 миллиметровыми пушками и истребителей Як-9д увеличенной дальности.
А. С. Яковлев. Цель жизни.
Политиздат, М., 1987. С. 273–275.
Ф. Е. Боков, 14–16 февраля 1943 года
<…> В начале 1943 года позвонил командующий бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал-полковник танковых войск Я. Н. Федоренко и сообщил, что с Южного фронта вызван командир 3-го гвардейского танкового корпуса генерал-лейтенант танковых войск П. А. Ротмистров и что ему нужно устроить встречу с И. В. Сталиным, чтобы доложить соображения о совершенствовании применения танковых войск в наступательных операциях. Павла Алексеевича Ротмистрова я знал как опытного, прекрасно подготовленного генерала. Коль он добивался приема у Верховного Главнокомандующего, то, видимо, у него есть для этого веские основания. <…>
Вскоре пришел Ротмистров и состоялась интересная беседа. Его идея показалась мне заманчивой и важной. <…>
Наша беседа подходила к концу, когда позвонил Сталин. Он поинтересовался, нет ли новых сообщений с фронтов. Подробно доложив последнюю сводку и ответив на вопросы, я сказал:
— Товарищ Сталин, прибывший с фронта генерал Ротмистров убедительно просит, чтобы вы его приняли.
— По какому вопросу? Я кратко изложил суть дела. — Согласен, — ответил Сталин после небольшой паузы. —
Считаю, что этот вопрос пора решать. Я его приму сразу после доклада о положении на фронтах. Пригласите его ко мне.
Вечером мы приехали в Кремль.
Пришлось несколько минут подождать в приемной, пока
Сталин закончил беседу с конструкторами. Когда они вышли из кабинета, А. Н. Поскребышев пригласил меня войти. За длинным столом сидели В. М. Молотов, Г. М. Маленков и другие члены правительства. И. В. Сталин стоял у окна. После моего доклада о положении на фронтах он задал несколько вопросов и отдал распоряжения, которые предстояло оформить в виде директив действующим фронтам, потом подошел к П. А. Ротмистрову и с улыбкой сказал:
— Ну расскажите, как вы громили Манштейна? Ваши телеграммы о выходе корпуса к Дону читал. Знаем, что танкисты отличились в боях…
Подбодренный таким обращением, Ротмистров докладывал спокойно, содержательно и аргументированно. Он оперировал примерами из опыта боевых действий 3-го гвардейского танкового корпуса, анализировал тактику противника в применении танков. На встречу с Верховным Павел Алексеевич пришел подготовленным, разложил на большом столе несколько карт и схем. Все присутствовавшие заинтересованно слушали доклад о взаимодействии танкистов с общевойсковыми армиями, которые задержали, а потом отбросили назад войска Манштейна, рвавшиеся на выручку окруженной под Сталинградом группировке Паулюса.
Ответив на все вопросы Сталина, генерал Ротмистров очень коротко доложил о своем предложении: сформировать однородные по составу танковые объединения, не включая в них стрелковые дивизии, повысить подвижность артиллерии, тыла и штабов танковой армии. Обоснование этого предложения звучало убедительно. Хотя танковые армии смешанного состава в ходе наступления зимой 1942/43 года действовали в основном успешно, но опыт показал, что для стремительных наступательных операций необходимо иметь высоко подвижные, обладающие большой ударной силой и огневой мощью объединения, которые бы явились основным средством развития успеха и обеспечивали бы наилучшие условия массирования танков на важнейших направлениях в решающий момент.
Это предложение вызвало живое обсуждение в ставке. В. М. Молотов, обращаясь к Ротмистрову, сказал:
— Вы предлагаете пехоту заменить механизированными частями, а командующий танковой армией Романенко доволен стрелковыми дивизиями и просит добавить ему еще одно-два соединения. Так кто же из вас прав? И. В. Сталин посмотрел на Молотова, хитровато улыбнулся и, промолчав, взглядом как бы предложил Павлу Алексеевичу ответить на вопрос. Ротмистров убежденно отстаивал свою точку зрения.
— Опыт прошедших операций показывает, что стрелковые дивизии при наступлении отстают от танковой армии на тридцать-сорок километров. Это вынуждает танковые корпуса останавливаться для блокирования противника и удержания захваченных рубежей до подхода пехоты. Кроме того, нарушается взаимодействие между танковыми корпусами и стрелковыми частями, затрудняется управление ушедшими вперед танками и отставшей пехотой. Командующий и штаб армии вынуждены раздваивать внимание из-за большой растяжки войск… И. В. Сталин снова пристально посмотрел на Ротмистрова и улыбнулся. Мне показалось, что он доволен доводами генерала. А Павел Алексеевич продолжал:
— Я считаю, что в современную танковую армию необходимо дать несколько полков противотанковой артиллерии, а противотанковые ружья изъять… В. М. Молотов снова не удержался и перебил:
— Почему? Противотанковые ружья успешно используются против танков и огневых точек противника. Кроме того, они хорошо поддерживают моральное состояние наших войск. Разве не так?
— Все это верно, — ответил генерал. — Но нам необходимо наряду с этим расстреливать и сжигать танки и самоходки противника с больших дистанций, а с этой задачей может успешно справиться только противотанковая артиллерия…
Дискуссия в Кремле продолжалась около двух часов. П. А. Ротмистров предложил включить в танковую армию два танковых и один механизированный корпус, артиллерийский противотанковый полк, зенитно-артиллерийские части и соответствующие части обслуживания.
И. В. Сталин активно участвовал в беседе. Ему явно нравилась настойчивость и убежденность П. А. Ротмистрова, обоснованность его ответов. Иногда Верховный возражал генералу, но не потому, что отрицал целесообразность предложенной структуры, а учитывая тогдашнюю нехватку автотранспорта, противотанковой и зенитной артиллерии. По всему чувствовалось, что доклад и само предложение П. А. Ротмистрова пришлись по душе Верховному Главнокомандующему.
Сталин отошел к своему небольшому столу, заглянул в синий блокнот. Этот блокнот я хорошо знал. В нем Верховный записывал для себя наличные резервы живой силы и техники. Кстати говоря, когда в начале войны с резервами дело обстояло скверно, а их требовали все фронты, эта «карманная бухгалтерия» И. В. Сталина была секретом даже для Генштаба. Генерал Н. Д. Яковлев, ведавший вопросами распределения вооружения, докладывал о готовой продукции лишь И. В. Сталину, и когда тот сообщал нам о наличии некоторых резервов, то предупреждал:
— Об этом знать должны только присутствующие, не то командующие фронтами одолеют просьбами.
