Женщина отдышалась и зашла внутрь. Не третьем повороте меч вылетел из стены и моментально убил старуху. Мортус торжествующе посмотрел на барона. Бадьяр демонстративно отвернулся и громко произнёс:
– Почему не стреляют по столбам? Четверть часа давно прошла.
На трибуне кто-то засмеялся, обрадованный выигранным пари, но Бадьяр принял смех на свой счёт.
– Я сказал стрелять! – взвизгнул барон и знатная публика притихла.
– Время ещё не прошло, мой покровитель, – твёрдо возразила народница.
Нараставший взрыв можно было пресечь. Возражение Весты походило на напоминание. Стражники обязательно выстрелят, просто барон в порыве азарта не обратил внимание, что время не подошло. Но народница добавила:
– Они не будут стрелять.
Спокойная уверенность женщины добила Бадьяра. Ему не подсказали, а ткнули мордой. Сколько не петушись, а стража не выстрелит. Потому, что закон. А я, Веста Кнут, его блюстительница. Здесь нет твой власти.
Толстяк вскочил и в ложах поняли, что гнева не миновать. Он замотал головой в поисках жертвы. Наученные приступами ярости подданные опустили головы. Бадьяр наткнулся на приветливый взгляд Пурелия, единственного, кто смотрел на барона, и выбрал.
– Ты!
– Да, мой покровитель.
– Почему... Кто приказал... Где... – путался барон, выбирая повод. – А! Нашёл твой друг отравителей?!
– Моё слово в силе. В королевский день Лукос Шварц установит виновного, в противном случае меня казнят.
– Что мне до твоей казни, дуралей?
– Книгочей, – поправил Пурелий, чем окончательно взбесил барона.
– Завтра! – завизжал толстяк. – С появлением солнца Лукос Шварц должен явиться ко мне! Или ты умрёшь!
Эльза Ветер захлопала.
– Лучший барон Сычигорья!
Знать в ложах подхватила, после чего захлопала вся арена. На тропах ничего не происходило. Часть собак доедала шатуна, винодельщица погибла в лабиринте, двое живых участников отсиживались в укрытиях.
Аплодисменты успокоили Бадьяра. Он помахал трибунам и уселся.
– С покорностью принимаю смерть, – поклонился Пурелий. – Причиновед не раскрывает личность, даже мне не известно, кто он. Но если барону угодно, готов умереть. Надеюсь, Шварц не обидится и не покинет город.
Ссора нового друга с бароном не входила в планы Мортуса, поэтому он вмешался.
– Мой покровитель! Книгочей лукавит, говоря, что Лукос Шварц не раскрывает личность. Вы же сами говорили, уважаемый Пурелий, что в исключительных случаях он появляется перед заказчиком.
– Да, такое бывает. Но не перед всеми.
– Барон Бадьяр Широкий, да хранит его король, и не говорил, что нужно явиться всей знати. Пусть Лукос Шварц покажется властной четвёрке и барону.
– Или книгочей умрет! – добавил толстяк.
Мортус понимал, если они не найдут отравителя, то погибнут. Или от очередной завороженной бомбы, или от гнева короля. А на случай поимки необходимо сдружить Бадьяра с Пурелием, чтобы барон допустил книгочея «до тела», не ударившись в обиду. Втроём заговорщики быстрей скинут толстую бестолочь.
– Благодарю, мой покровитель, – смирился Пурелий. – Завтра на восходе, в зелёный день, Лукос Шварц будет стоять перед вами и властной четвёркой.
– Только передо мной! – закапризничал барон.
– Как вам угодно. Уважаемые мужи и дамы! Завтра на восходе Бадьяр Широкий встретится с Лукосом Шварцем. Ставлю на это свою жизнь.
Знать взревела.
– Слава барону! Слава книгочею!
Бадьяр подобрел обратно, Эльза завиляла задом, а из ложи зельевариуса раздался радостный крик:
– Пироги-и-и!
Четверть часа прошло и стражники выпустили стрелы. Шорох обрадовался, что угадал и ему не придётся на неделю отказываться от любимого лакомства. Шатун на столбе готов был спрыгнуть и бежать дальше, но не успел. Одна из стрел попала в горло и бедняга рухнул вниз. В живых остался пахарь. Он собирался вылезти из котла, но в последний момент выронил меч. Богохульник нырнул за ним, а когда выплыл, град камней посыпался ему в голову. Горожане лупили из рогаток. Мужики успели поспорить, чей выстрел добьёт пахаря, поэтому старались вовсю.
– Есть! Готов! – заорал один из них, увидев, как камень попала в висок.
Мужчина ушёл на дно и больше не всплывал.
Глава 22
Тацит ожидал, что знатные трибуны оживят Люцию. Он помнил, как девушке понравился ужин у зельевариуса, близость к власти и богатство дома. Волиус Штамм не любил показной блеск и существовал в нём по долгу Движения. Однако к слабости Люции относился с снисхождением. Заточение в посаде разожгло любовь к городу, но восторг может смениться разочарованием. Мужчина не сомневался, что склонит девушку к идеям движенцев. Он даже обрадовался, что на Люцию напали. Попытка изнасилования притушит очарование городом. Главное, что они успели вовремя. Важно теперь очнуть невесту, чтобы не заколотила себя в ящик безразличия или презрения. А там недалеко до корня боярышника и недуга долголетия.
Торговый доверитель ошибся. Очарование не притушилось, оно полностью исчезло. Сначала Люция укрылась в апатии, ожидая пробуждение пестуньи и возвращение в посад. Но знатная публика с её показушной вежливостью напомнила о Балуне. Девушка морщилась и ожидала тропу, надеясь увидеть сражение храбрых воинов с дикими зверями. А получила смерть безобидной старухи от вооруженного стражника и
