– Уехала в карете вчера утром и не сказала куда. Когда вернется, тоже не сказала, – ответил Гордый.
Во взгляде его светилась откровенная неприязнь. Дикий ее заметил, но не подал вида.
– А что еще она сказала?
– Что нам надо выступать в Приморье, не дожидаясь ее возвращения, и чтобы мы оба повиновались тебе как хозяину Твердыни, – с каменным лицом перечислил Гордый.
Дикий сел на постели. Братья уставились друг на друга. В их глазах не читалось никаких родственных чувств, но сторонний наблюдатель непременно заметил бы, что в чем-то они неуловимо схожи.
– Это матушка, конечно, зря, – пробормотал Дикий. – По старшинству глава семьи теперь ты. Ну, если, конечно, она не простит Мудрого.
– Я чужой в этом замке, – ответил Гордый. – И чужой в Серых горах. Мое место в Таумрате. Поэтому войско поведешь ты.
Немного помолчав, Дикий поднялся и встал напротив братьев. Он уступал Гордому ростом и красотой, но плечи у него были шире, а руки мощнее.
– Думается, в военном деле ты меня далеко обставил, – просто сказал Шестой Ворон, отбросив свои ужимки. – У нас здесь фении Серых гор и Черные отряды. Их требуется как-то объединить и повести за собой. Со вторым трудностей не возникнет, а вот с первым… А я куда больше смыслю в охоте на лосей и кабанов, чем в стратегии и тактике. Как мне видится, командовать войском, когда дойдем до места, придется тебе. Со всем остальным разберемся потом. Если будет, кому и с чем разбираться.
Ухмыльнувшись, Дикий протянул брату руку. Помедлив, Гордый пожал ее.
– Есть еще кое-что, – произнес Четвертый Ворон, не выпуская ладони Шестого.
– Ну?
Гордый бросил взгляд на Младшего. И тот тихо выскользнул за дверь.
– Лорелея, – сказал Гордый. – Она моя.
– Ах, вон что! – присвистнул Дикий. – Гляди-ка, передумал. Все-таки решил спать с ней сам?
Лицо Гордого исказилось, глаза вспыхнули яростью. Он попытался вырвать руку, но Дикий его удержал.
– Тише, тише, милый братец, – пропел он, сощурившись. – Станем ли мы ссориться из-за женщины? Любому дураку понятно было, что она к тебе неровно дышит. И вот наконец ты и сам это смекнул. Пристало ли на краю войны, смертного труда, делить бабу? Клянусь, я и глядеть на нее не стану, хоть она голяком по замку разгуливай. Что было, то прошло. Ворон ворону глаз не выклюет, а мы к тому же братья, и у нас одна цель впереди – Брес. Идет?
Внимательно слушая брата, Гордый постепенно успокаивался.
– Хорошо, – сказал он. – Я забуду о том, что между вами было. Если и ты забудешь.
Оскалясь в ухмылке, Дикий кивнул.
– Нам выступать через три дня. Постараюсь не стеснять вас своим присутствием.
* * *
Вечером Гордый и Лорелея лежали в постели в одной из гостевых комнат. Пол устилала медвежья шкура, по стенам висели лосиные и волчьи. И еще две волчьи шкуры они набросили поверх толстого пухового одеяла.
Гладя плечи Лорелеи, Гордый смотрел, как играют на потолке тени от огня в камине. Лорелея, положив голову ему на грудь, слушала, как ровно бьется сердце Ворона.
– У тебя снова шла кровь, – сказал Гордый. – Это все из-за того удара Аэрина?
– Скорее всего, – нехотя ответила Лорелея. – Почему тебя это так беспокоит? Это даже меня не сильно беспокоит – уже почти не болит.
– Что тебе сказала моя мать? – вдруг спросил Гордый. – О чем ты ее спрашивала?
– Ни о чем я ее не спрашивала, – огрызнулась Лорелея. – Она сама пристала со своими поучениями.
– Моя мать знает травы, она умеет лечить людей, может, стоит обратиться к ней? – предложил Гордый. Просто я думаю о…
– О чем? – приподнявшись, Лорелея устремила на него пристальный взгляд.
– О детях, – неловко договорил Гордый.
Им обоим вдруг стало не по себе.
– Не готова я пока про такое говорить, – пробормотала Лорелея. – Пожалуй, отложим на потом.
– Как хочешь, – согласился Гордый, у которого почему-то защемило в груди. – Но я еще подумал – может, не стоит тебе ходить с нами? Останься в Твердыне. Война – это такое опасное дело…
– Ну да, там убивают. Может, и тебе тогда тоже не стоит идти?
– Мне нельзя не идти, я солдат.
– Я тоже! – рассердилась Лорелея. – Что за чушь ты несешь? Я бы подумала, что ты пьян, если бы сама не видела за ужином, что ты пил только воду.
– Просто я боюсь тебя потерять, – негромко сказал Гордый и снова погладил Лорелею по обнаженному плечу. Во взгляде его проступила глухая тоска обреченности. – Я потерял всех, кого любил. Ты – все, что у меня есть теперь. Не хочу потерять и тебя.
– Меня ты не потеряешь, обещаю, – заверила Лорелея.
Она обвила Ворона руками, прижалась к нему и поцеловала – нежно и мягко.
* * *
Когда Куланн вернулся на галеру, половина команды была на месте. Вокруг слышалась похмельная ругань, раздавались страдальческие стоны и взрывы смеха.
Он прошелся по кораблю, собирая своих людей. Оказалось, что вернулись далеко не все. Куланн приказал Морхеду найти отсутствующих и привести вольных воинов к нему в капитанскую каюту, а сам стал собирать вещи. В большой заплечный мешок отправлялось все, что могло пригодиться в дороге. Когда в каюту явились все, кого удалось отыскать Морхеду, Куланн ожидал их у стола полностью готовым.
– Слушайте, – объявил он. – Пиратская жизнь весела, но я – из Вольного Братства. И ничего на этой галере не потерял. Я нашел дело, которое может принести удачу. Или смерть. Так просто его не провернешь, особенно в одиночку. Мне нужны верные люди. Те, что готовы головой рискнуть ради успеха. Отчаянные вольные рубаки, которым море по колено и которые не станут задавать лишних вопросов. Есть такие? Отвечать надо сейчас, потому что в путь отправляться надо тоже прямо сейчас.
Наемники растерянно переглядывались. Многим воинам пришлась по сердцу пиратская вольница, и расставаться с ней не хотелось, тем более что они только что вернулись из кабацкого загула.
Умные глаза Морхеда засверкали.
– Я с тобой, тысячник! – хрипло воскликнул он. – Куда бы ты ни повел! Хватит с меня качки и дураков, которые не знают дисциплины.
Куланн радостно ухмыльнулся.
– А что за дело-то? – раздались голоса. – Можно узнать, куда пойдем?
– Нет, – коротко ответил Куланн.
Возгласы возмущения были ему ответом.
– Решайте, мне недосуг ждать, – потребовал Куланн.
– Вот именно, нечего кота за хвост тянуть! – рявкнул Морхед. – Либо идете, либо остаетесь.
После недолгой перепалки отправиться с Куланном вызвались лишь двадцать человек. Остальные решили остаться и стать морскими разбойниками.
