Книга Дрянной декан - Людмила Райот

Юля все-таки поплелась за мной следом, пуча глаза и стараясь не уронить груженный едой поднос. Я подошла прямо к нужному столу и громко поставила обед на белую скатерть.

Надеюсь, мое появление было достаточно эффектным. Училка из Ярославля, например, чуть не подавилась. Но я ее не пожалела: если б она поменьше таращилась на знойного Верстовского, то для нее оно не стало бы столь неожиданным: сам декан, например, заметил меня еще на подступах и уже показал разными невербальными способами, что не рад моему приближению.

— Аделаида Степановна, Вениамин Эдуардович, здравствуйте! Можно мы с Юлей сядем вместе с вами? — ответ был неочевиден. Вероятность получить отворот поворот была столь велика, что я решила не испытывать судьбу и сразу же сесть, не дожидаясь согласия.

Рядом осторожно плюхнулась на стул Гарденина.

— Эм-м-м… Ну хорошо, — неуверенно протянула новая пассия декана.

— Спасибо! — от всего сердца поблагодарила я. — Сегодня так мало свободных столов…

Аделаида посмотрела на зал, по меньшей мере половина которого пустовала, и молча усомнилась. Верстовский же просто надулся и также молча метал взглядом молнии. Я незаметно подмигнула ему. Мол, «расслабься, чувак! Ничего страшного не произойдет, если мы просто посидим рядом». Но декан, по-видимому, так не считал. У него враз пропал аппетит, а оживленная беседа, которой они с Аделаидой предавались до нашего с Гардениной появления, как-то затухла.

— Извините нас, — пискнула Юля.

— Да, извините, — поддакнула я. — Мы никогда не позволили бы себе нарушить ваш покой, если бы не… Понимаете, вы с Вениамином Эдуардовичем — наши самые любимые преподаватели, верно? — я пихнула Юлю локтем, чтобы она подтвердила мои слова. — Никто и никогда с таким огнем не рассказывал нам о средневековой литературе.

Я наступила носком левой ноги на задник правого полусапожка и вынула из него ступню.

— Точно, — Гарденина наконец отмерла и тоже подключилась к беседе. — Вениамин Эдуардович, уроки с вами были просто потрясающими. Мы хотели бы, чтобы вы снова вели у нас этот предмет.

— Да, наш декан — очень неравнодушный к науке преподаватель, — обратилась я к Аделаиде, а сама в это время распрямила правую коленку под столом и ткнулась обтянутой колготками ступней в голень Верстовского. — Он даже приглашал нас как-то к себе домой. Помнишь, Юль?

— О, это было потрясающе! — томно выдохнула Гарденина. — Девчонки до сих пор вспоминают ту ночь.

Стажерка перевела на декана озадаченно-потрясенный взгляд. У того же сделалось такое забавное лицо, будто ему залепили пощечину. Вот только не знаю, способствовали ли тому наши с Юлькой слова или моя нога, легонько поглаживающая его по внутренней стороне бедра.

— Все было не совсем так, — ответил Верстовский сквозь сжатые зубы. — Рома пригласил друзей к нам на вечеринку, а я лишь следил, чтобы они не разнесли дом на кусочки.

— И это было очень кстати! — поддержала его я. — Потому что наши мальчики напились и совсем ничего не соображали, а Вениамин Эдуардович взял и перетанцевал с каждой девушкой, чтобы нам не было так грустно…

Над столом повисло тягостное, какое-то прямо не обеденное молчание. Аделаида Степановна отложила вилку и отодвинула от себя поднос, я же наоборот принялась вкушать радости пищи, предполагая, что эта пища может оказаться в моей жизни последней.

— Простите, что влезли и помешали вам, — через некоторое время сказала Юля невинным тоном. — О чем вы говорили до того, как мы пришли?

— Я рассказывала Вениамину литературный анекдот… — преподавательница поправила идеально прямую прядь волос и вопросительно посмотрела на Верстовского, будто ища у него поддержки в столь трудном разговоре со странным молодыми девицами. Он этого не видел, потому что смотрел на меня — моя ступня, немного расслабившаяся в перерыве между любовными наступлениям, снова атаковала его голень и поднялась немного выше.

— А мне тоже недавно один анекдот рассказали, — встряла я. — Правда, не литературный.

Должно быть, прозвучало очень интригующе. Теперь уже все взоры обратились ко мне. На лице декана отразилась внутренняя борьба: он хотел уйти, пока я не ляпнула что-нибудь совсем непоправимое, но то, что происходило под столом, явно доставляло ему такое удовольствие, что он не мог заставить себя подняться со стула. На очень короткий миг я смогла прочувствовать всю глубину своей власти над ним — и физической, и моральной — и сама испытала ни с чем не передаваемое душевное наслаждение.

— И что же в нем, Маргарита? — с опаской спросила Аделаида.

— Да про то, как брали интервью у одного мужчины-долгожителя. Исполнилось, значит деду сто лет. У него спрашивают: «Расскажите, по какой вещи из молодости вы больше всего скучаете?». Он отвечает: «По сексу». Журналист смутился: «И сколько лет вы живете без него?». Тогда дед говорит: «Да уже много! Понимаете, я люблю девочек постарше, а к тому моменту, как мне исполнилось девяносто, они все умерли».

Юлька расхохоталась, Аделаида вежливо улыбнулась, но было видно, что юмор моего слегка неприличного анекдота ей не очень зашел. Декан с каменным лицом отодвинул свой стул и посмотрел на наручные часы.

— Если Красовская закончила остроумничать, я, пожалуй, пойду. Скоро звонок на пару.

— Да, мне тоже пора, — Аделаида подхватилась вслед за ним, и уже через несколько секунд мы с Гардениной остались за столом одни. Враг был повержен и бежал от позора.

— Пойдем за ними? — Юлька по-деловому взглянула на меня, явно готовясь пожертвовать недоеденным обедом ради возможности еще немного посталкерить Верстовского.

— Не, — лениво махнула рукой я, принимаясь за еду с чувством выполненного долга.

Пуская уходит. Никуда он от меня не денется. Потому что я не закончила, а только-только начала.

35. Пробы

Не успели мы с Юлей доесть обед, как у меня тренькнул телефон. Я достала мобильный и чуть не подлетела в воздух от радости и возбуждения: Верстовский все-таки написал мне! Первый! Значит, мой план работает. Я не стала читать сообщение сразу же — пусть теперь он помаринуется в томительном ожидании. Да и побоялась выдать себя чересчур бурной реакцией, Гарденина все еще была рядом.

«Может, рассказать ей сейчас?»

Я моментально покрылась холодным потом и отодвинула непрошенную мысль куда подальше. Буду решать вопросы по мере их поступления. Сначала устраню недопонимание с деканом, потом признаюсь лучшей подруге.

Непрочитанное сообщение висело камнем на сердце, и больше в меня не влезло ни одного кусочка. Следующие пять минут я сидела как на иголках, ожидая пока Юля не управится со своей огромной порцией картофеля. Потом первой побежала относить поднос, по пути открывая переписку с Верстовским: как я никого не сбила и не