Книга Заговор профессоров. От Ленина до Брежнева - Эдуард Федорович Макаревич

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88

согласия или подорвать его можно постоянным влиянием на «культурное ядро» общества, т.е. на «элитарную интеллигенцию». Стабильность «ядра», достигнутая коллективной волей, создает то самое согласие, которое цементирует общество. А вот если раскалывать «ядро» регулярным воздействием маленьких идеологических «диверсий», можно достичь революционных изменений в сознании элиты. И власть зашатается.

Если обратиться к истории политической борьбы в Советском Союзе в конце 20-х и особенно в 30-х годах XX в., можно найти подтверждение теоретическим постулатам Грамши.

В.Д. Поремский это тоже увидел, когда начал вникать в перипетии разногласий Сталина и его политических противников. Он тоже считал, что своими постоянными политическими выпадами Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, Г.Л. Пятаков и К.Б. Радек пытались расколоть партию, правящую элиту. У Сталина и его единомышленников была одна политическая позиция, у этих людей — иная.

В историографии сталинский курс нередко именуется «новым революционным курсом»6. Это оказался курс на создание сильного национального государства на экономической основе социализма. Сталин считал, что можно построить социализм в одной стране, что означало бы приспособление социализма к национальным интересам, особенностям, менталитету России и других республик, объединенных в СССР. С самого начала этот курс был нацелен на создание собственной тяжелой промышленности, крепкой обороны, на развитие собственной науки и культуры.

Марксистская, интернациональная идеология теперь дополнялась национальной идеологией, связанной с историей становления императорской России (Сталин особо подчеркивает историческую роль К. Минина и Д. Пожарского в изгнании поляков из Московского Кремля в 1612 году, в укреплении независимости Российского государства).

Тогда, в середине 30-х годов, попали в опалу историки школы академика М.Н. Покровского, отстаивавшие принципы классовой борьбы во взгляде на историю России, и получили поддержку ученые и деятели искусства, видевшие исторический путь России как развитие государственности7. Меняется содержание учебников истории, на экраны страны выходят фильмы об исторических деятелях России. Сталин делает символичный жест — сначала возвращает лампасы казакам, а в 1943 году — погоны армии.

Что проповедовали Троцкий и его соратники-последователи, как левые, так и правые? Эклектику идей, среди которых главной была теория «перманентной» революции. Была и идея продолжения «новой-старой» экономической политики с частным производством, крепким хозяином, с концессиями для западных миссионеров, с сырьем для Запада, с развитием легкой и пищевой промышленности. И все это под бухаринским лозунгом: «Обогащайтесь!»

Троцкий стал злейшим разоблачителем Сталина: «Новая теория победы социализма в одной стране ведет к предательству международной революции ради сохранения безопасности СССР»8. Сильный Советский Союз, строящий самостоятельно новую цивилизацию, новую систему отношений, где определяющими становились понятия «государство», «социализм» и «патриотизм», претил Троцкому, мечтавшему о баррикадах на площадях Вены, Парижа и Шанхая.

В 1936 году в первом номере парижской эмигрантской газеты «Новая Россия» Г.П. Федотов с нескрываемым удовольствием написал о громкой «всероссийской пощечине», которую получил Бухарин за оскорбление России, состоявшее в том, что в своей статье, посвященной В.И. Ленину, он назвал русский народ «нацией Обломовых», «российским растяпой», у которого «азиатчина и азиатская лень» сделались главной чертой характера. Газета «Правда» определила бухаринскую точку зрения как гнилую и антиленинскую, а о русском народе сказала, что его нужно ценить не только за его «революционную энергию», но и за грандиозность его государства, за его гениальные художественные творения.

Сталин выслал Троцкого за границу, а его соратников одного за другим уничтожил. Но за идеи не уничтожают! Уничтожают, считал Сталин, если носители этих идей раскалывают ядро правящей партии, если они выступают агентами влияния и заражают своими взглядами властную элиту и массы.

Больше всего Сталина возмущало их лицемерие: публично говорить о верности курсу партии, а в своем кругу договариваться о противодействии генеральному курсу. Именно об этом был снят кинофильм «Великий гражданин» (1938 г.). Сталин, пожалуй, был первым властителем в мире, кто догадался превратить художественное кино в инструмент политической борьбы. Талантливые актеры в талантливом фильме — что может быть лучше для политического воспитания масс, когда партия борется с оппозицией, считал вождь.

Сталин читает сценарий будущего фильма и потом пишет письмо руководителю Комитета по делам искусств и кинематографии для передачи авторам (сценаристу и режиссеру Ф. Эрмлеру, сценаристам М. Блейману и А. Большинцову):

«Сценарий т. Эрмлера («Великий гражданин”) читал. Составлен он, бесспорно, политически грамотно. Литературные достоинства также бесспорны.

Имеются, однако, ошибки.

1. Представители “оппозиции” выглядят как более старшие физически и в смысле партийного стажа, чем представители ЦК. Это нетипично и не соответствует действительности…

<…>

3. Упоминание о Сталине надо исключить. Вместо Сталина следовало бы поставить ЦК партии.

4. Убийство Шахова не должно служить центром и высшей точкой сценария; тот или иной террористический акт бледнеет перед теми фактами, которые вскрыты процессом Пятакова — Радека…

Центром и высшей точкой сценария следовало бы поставить борьбу двух программ, двух установок: одна программа — за победу социализма в СССР, за ликвидацию всех остатков капитализма, за независимость и территориальную целостность СССР, за антифашизм и сближение с нефашистскими государствами против фашистских государств, против войны, за политику мира; другая программа — за реставрацию капитализма в СССР и свертывание социалистических завоеваний, против независимости СССР и за государственное расчленение СССР в угоду фашистским государствам, за сближение с наиболее сильными фашистскими государствами против интересов рабочего класса и в ущерб интересам нефашистских государств, за обострение военной опасности и против политики мира.

Дело надо поставить так, чтобы борьба между троцкистами и Советским правительством выглядела не как борьба двух котерий (котерия — сплоченная группа лиц, преследующих своекорыстные цели. — Авт.) за власть, из которых одной “повезло” в этой борьбе, а другой “не повезло”, что было бы грубым искажением действительности, а как борьба двух программ, из которых первая программа соответствует интересам революции и поддерживается народом, а вторая противоречит интересам революции и отвергается народом.

…Сценарий придется переделать, сделав его по всему содержанию более современным, отражающим все то основное, что вскрыто процессом Пятакова — Радека»9.

Носителем оппозиционной программы, которая, по Сталину, противоречит интересам революции и отвергается народом, в фильме выступает секретарь Ленинградского обкома партии Карташов, трибун, истовый революционер: «И близок час — на площадях Шанхая, Берлина, Вены заполыхают знамена нашей победы… Мы начнем, а наши братья на Западе — закончат!»

Идеи Троцкого звучат с экрана.

Но у Карташова конфликт с другим партийным секретарем — Шаховым, в образе которого угадывается С.М. Киров. Шахов озабочен исключительно земными делами: выпуском новых тракторов, порядком на производстве, производственными планами, развитием рационализаторства и изобретательства.

Карташов пытается объяснить Шахову: «Вся наша стратегия родилась из расчета на мировую революцию. А мы занимаемся мелочами, говорим о подъеме промышленности, техническом прогрессе в этой России, в этой толстозадой, неповоротливой стране. И еще говорим, что строим социализм. Так дальше продолжаться не может».

Это повторение слов Бухарина о «народе-растяпе», «нации Обломовых» с ее «азиатской ленью».

Конфликт Карташова с Шаховым приехал разбирать некто Максим, человек из Москвы. Как полагается, этот представитель Центральной контрольной комиссии встречается с рабочими, выступает перед ними.

«Максим. Чего они хотят, Карташов и его единомышленники? Ответить просто и сложно… Сложно, потому что всем этим занимаются не кулаки, не “керзоны”, не офицеры с погонами, а люди, которые называют себя товарищами, членами партии. Что бы ими ни руководило — трусость, неверие, подлость, — это нам сейчас неважно. Психология потом. Нам важно знать одно. Они стоят поперек дороги… Нет, я не так сказал. Не стоят поперек, а они суетятся в обозе, хватаются за колеса, чтобы задержать поступательное движение… и орут при этом бодрыми голосами: вперед, вперед! А сами думают: назад, назад… Клянясь именем партии, именем Ленина, клянясь в верности

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88