телом, открыли тёмные глаза и повернули головы ко мне.
Я чуть присел, напоминая себе — никакой Опоры, потому что нельзя, и ногу лечить долго, никаких Когтей и Панциря, потому как лечить руки тем более не хочется, поменьше Покрова, потому что, если повезёт, идти мне сквозь этих големов пару дней, и мне важна будет каждая кроха сил.
Шаг вперёд, Пронзатель рвётся вверх, ловя первого из големов в прыжке. Крутануться на месте, сбрасывая его тушу с лезвия прямо в следующего голема. Шаг влево, выпад, Единение сияет на теле, оплетая его синим рисунком, делая меня быстрым и сильным, шаг назад, и когти голема рассекают пустоту. Пнуть его, вбивая в песок, через миг опустить подток Пронзателя на хребет, крутануть древко, очерчивая вокруг себя круг стальной смертью и отгоняя на миг врагов.
Этот миг я трачу на то, чтобы оглядеться.
Песок шевелится, кажется, до самого горизонта, а ведь Нулар обещал, что на одиночку проснётся лишь часть из них, а не големы всех ста ли. Нулар там, случайно, не решил меня прикончить в этих песках?
Не должен. Я уже оценил скорость големов. Я сумею сбежать, даже если отступать придётся не до полосы зелени, а до самого выхода из этого малого лабиринта. Этап Предводителя это не только второе средоточие, но и большая сила, большая выносливость, да и Единение делает меня быстрей.
Я справлюсь. Но лучше бы Нулару не ошибиться.
Призрак тоже справляется неплохо, вокруг него семь рассыпающихся песком туш големов.
Советы записей семьи Ян гласили, что обычно отряды отступали до ближайшего перекрёстка лабиринта, стараясь обезопасить себя от охвата с боков и спины, сузить место схватки и там перемалывали бесконечную волну големов. Им приходилось балансировать между величиной отряда, достаточной для того, чтобы меняться в бойне и восстанавливать силы, и прийти при этом, как можно меньшим отрядом, чтобы пробудить против себя не всех големов сразу.
Хурт, с Верностью и Пеленой Доверия, советовал мне сделать то же самое, а если не справлюсь, то отступать ещё дальше, чтобы големы остановились, снова ушли под песок, затем возвращаться, расправляясь с ними по частям, но…
Но я ведь не простой искатель.
СМЕРТЬ.
Эту печать я вывесил так далеко от себя, как только смог, уничтожая всех големов, что ещё только выкапывались из песка впереди. Едва уловимый миг тяжести на плечах, и всё. Этот вид големов берёт числом, каждый из них слаб, вряд ли сильней и быстрей обычного Мастера идущего. Но этого им достаточно, чтобы считаться одним из бедствий Внешних Полей Битвы.
Предводитель может справиться с десятками таких големов даже без техник. Но когда их сотни, это может стать смертельно опасным.
Но не для того, кто сам для них Смерть.
Выпад, выпад, выпад, четвёртого голема встретить ударом кулака. Больно, но проверка удалась — каменная голова разлетелась на куски, крепости и силы тела Предводителя для этого хватило. Предводителя, чьё тело идёт вслед за душой.
Тридцать вдохов и мы с Призраком перемололи остатки тех, кто не попал под печать.
Я стряхнул тушу голема с Пронзателя, воткнул его подток в песок и принялся наблюдать за тем, что происходило впереди.
А там, десятки големов на всём ходу вбегали во всё ещё висящую печать Смерти, призывая на себя гибель и разрушение.
Наверное, Нулар ожидал, что я буду в упорной битве день и ночь месяцами выманивать големов, уничтожать их в тяжёлых схватках, дорожить каждой крупицей сил, и проклинать тот день, когда я позарился на деньги семьи Ян.
Он ошибался, я найду этому времени гораздо более лучшее применение.
Главное, что Нулар не обманул — на одиночку-нарушителя очнулись ото сна не все големы.
Даже малая палочка не сгорела бы, когда для печати Смерти не осталось врагов, а я двинулся вперёд.
Шесть или семь ли. Где-то столько я прошёл, когда песок впереди снова зашевелился.
Мне было интересно, что раз за разом создаёт големов после их разрушения, есть ли там, под песком, откуда выкапываются големы, какие-то плиты с формациями, используется ли для их создания сам песок или что-то другое, но не настолько, чтобы попробовать откопать одно из таких мест.
Возможно, что все големы создаются в одном месте, а затем приходят сюда и закапываются, погружаясь в спячку в ожидании врагов.
Меня больше интересовали мои силы и возможности. Готовясь к этому дню, я на чёрной пустоши вывесил над собой два десятка печатей, под завязку наполненных силой души, но даже не подумал обратиться к ним, когда закончились мои собственные силы и очередная волна големов беспрепятственно перепрыгнула вал своих мёртвых предшественников.
Это на крайний случай, да и не так уж много осталось врагов, чтобы не справиться с ними кулак к кулаку — средоточия почти полные.
Четырежды я сумел продвинуться вперёд, используя Указы, удачно отыскал проход в лабиринте, сильно не блуждая и не отклоняясь от нужного направления, если верить карте, то за неделю таких схваток я доберусь до подножия гор и поместья.
Тысячу вдохов я медитировал, довольно отмечая свои успехи после зелья Древних, вглядывался в потоки духовной силы и стихии в меридианах, затем тысячу вдохов играл на цине, а после перешёл к урокам музыки в жетоне.
Забавно выходит, но ни одну из своих мелодий я не могу играть при чужих — две из них — это мелодии Ордена Небесного Меча, который был распущен императором и сейчас существует только в Шестом и Втором поясах, остальные и вовсе мелодии сектантов, уж такова моя учительница.
Но и время музыки истекло.
Я замер, вслушиваясь, как тягучие ноты смешиваются с ветром и шелестом ветвей, затихают и гаснут без следа.
Несколько раз сжал пальцы в кулаки разминаясь. Забавно, что в жетоне я ощущаю и боль, и усталость, но без этого невозможна любая тренировка, да и проходят они во много раз быстрей, чем в настоящем мире.
Цинь сменил хозяина, а я встал, сжав вместо него свой новый Пронзатель, подарок Виликор и Эраста. Довольно стиснул его древко, ощущая упругость древесины, быстро выбрал противников.
Вокруг один за другим появлялись недавние големы — мелкие пантеры серого, тусклого цвета, чьи глаза почти не отличались цветом от камня их тел.
Десять, двадцать, тридцать, пятьдесят, сто…
Всё новые и новые големы появлялись вокруг меня на вершине утёса, в конце концов, заполонив его весь, свободным оставался лишь круг в десять шагов вокруг меня и круг в шаг вокруг музыкантки.
Напомнил себе. Зона запретов.
Повёл плечами
