Глаза Трокмортона начала застилать кровавая дымка, но Эллери, казалось, не замечал состояния брата.
– Итак, дочь садовника получила урок, который она заслужила, - продолжал он, - и теперь отправится назад, в Париж, поджав свой хвост, и…
Трокмортон резко выдернул из-под Эллери стул, заставив брата вскочить на ноги. В следующую секунду он ударил его кулаком в челюсть, и Эллери рыбкой полетел прямо на стол. Леди Лонгшо вскрикнула, на пол полетели тарелки, разбрызгивая во все стороны густую овсянку. Треснула расстеленная на столе скатерть. Опасно закачалась фарфоровая ваза, расплескивая из себя воду и роняя желтые лепестки георгинов.
Где- то в подсознании шевельнулась мысль о том, что он устраивает сейчас безобразную сцену, но остановиться Трокмортон уже не мог. Этот ублюдок посмел клеветать на Селесту! И это в то время, когда Трокмортон собирался принять его в свое дело!…
Где- то за спиной Трокмортона рассмеялась Патриция.
Этот звук немного отрезвил Трокмортона. Он остановился, оперся на край стола и, повернув голову, посмотрел на Патрицию.
Она, прикрыв ладошкой рот, наблюдала за Трокмортоном и хихикала.
Трокмортон перевел взгляд на брата, сидевшего на полу и растерянно стиравшего со щеки яичный желток. Посмотрел на мать, продолжавшую с невозмутимым видом доедать свою булочку.
Удивленными и растерянными выглядели только лорд и леди Лонгшо.
– Эллери, ты когда-нибудь научишься думать о том, что мелешь, черт побери? - прорычал Трокмортон.
– Не ругайся, Гаррик, - спокойно сказала леди Филберта.
– Какого дьявола… - снова завел Трокмортон. Он грохнул по столу кулаком так, что с него посыпались уцелевшие тарелки, а затем раздраженно крикнул, тыча пальцем в сторону Эллери: - Я требую объяснений!
Эллери подобрал под себя ноги и ответил, не спеша подниматься с пола:
– А ведь ты любишь ее.
Галстук начал душить Трокмортона. Он рванул узел, но тот неожиданно затянулся еще сильнее.
– Что?
– Он сказал, что ты ее любишь, - любезно повторила леди Филберта.
– Я… нет!
– Но это и так видно, Гаррик, - покровительственным тоном сказала Патриция. - Вы действительно любите Селесту Милфорд.
– Но… она же… дочь садовника, - вступила в разговор леди Лонгшо, с огромным интересом наблюдавшая за всей этой сценой.
Трокмортон обратил на нее горящий взгляд:
– Ну и что с того, что она дочь садовника, дьявол вас раздери? Мы, Трокмортоны, тоже из простолюдинов…
– Ну-ну, сынок, не забывайся! - прикрикнула на него леди Филберта.
Он яростно стрельнул глазами в ее сторону.
– Во всяком случае никто не имеет права так уничижительно отзываться о такой достойной юной леди, как мисс Селеста Милфорд.
– Я не имела в виду ничего дурного, - пролепетала леди Лонгшо.
Трокмортон посмотрел, набычившись, на лорда Лонгшо и сказал:
– Если вы или леди Лонгшо находите брак между мной и Селестой Милфорд невозможным, вам лучше сообщить мне об этом до свадьбы Эллери и Патриции.
– Они не возражают, - ответила за всю семью Патриция. - И перестаньте кричать на моих родителей.
– В самом деле… - начал лорд Лонгшо.
– Ничто не сможет помешать нашему браку с Патрицией, - сказал Эллери, поднимаясь на ноги и пробираясь к своей невесте по усыпанному черепками полу. - Мы с ней любим друг друга. Вопрос в другом, Трокмортон: найдешь ли ты в себе смелость, чтобы жениться на своей возлюбленной?
– Я предлагал ей выйти за меня, - ответил Трокмортон, внимательно разглядывая свой кулак, который болел гораздо меньше, чем можно было ожидать. Или Эллери успел уклониться в момент удара и кулак задел его только вскользь? Да и скула у Эллери совсем не опухла. - Но она мне отказала.
– Это потому, что вы не сказали, что любите ее, - наставительно заметила Патриция.
Интересно, почему Трокмортон всегда считал Патрицию вялой, слабохарактерной девушкой?
– Я не сказал ей этого потому… потому… - Его галстук снова затянулся. Трокмортон подергал его за узел и подумал, Что ему будет что сказать сегодня своему слуге.
– Пойдем со мной, Гаррик, - сказала леди Филберта, вставая и отодвигая свой стул.
Трокмортон был рад… нет, он был счастлив этому предложению, позволившему без лишних слов покинуть заваленную черепками, залитую овсянкой столовую, и хмурых слуг, прибиравших со стола, и младшего братца с его новыми родственниками. От их осуждающих, многозначительных взглядов.
С чего они взяли, что он влюблен? Гаррик Трокмортон не влюблялся ни в кого и никогда! Вся жизнь Гаррика Трокмортона была посвящена лишь семье и службе на благо отечества. Разве мог он позволить себе размениваться на какие бы то ни было чувства? И нужен ли Трокмортону еще кто-нибудь, когда у него есть любимая дочь, есть мать… Ну, и брат тоже.
Хотя с другой стороны… Дети подрастают и уходят из дома. Мать, брат? У них своя жизнь. А если рядом с ним будет женщина - жена… помощница. Трокмортон знавал супружеские пары. Действительно, некоторым мужчинам везло в жизни, и они находили женщин, с которыми их связывала не только любовь, но и родство душ.
Быть вместе и навсегда…
Нет, не мог он влюбиться Селесту Милфорд, не мог!
Леди Филберта развернула салфетку, прихваченную из столовой, вынула из нее булочку и протянула Трокмортону.
– Это съедобная, - сказала она. - Я взяла ее со своей тарелки.
Трокмортон, растроганный материнской заботой, взял булочку и принялся жевать, отламывая по кусочку. Они с леди Филбертой вошли в портретную галерею, залитую ярким солнечным светом, струившимся л высокие окна. На ходу Трокмортон думал о том, что, будь он посмелее, обязательно спросил бы, о чем говорила с Селестой леди Филберта вчера, перед тем как в окнах его кабинета зазвенели стекла, разлетаясь ни мелкие кусочки. Ведь леди Филберта видела, что творится. Почему же тогда она не прекратила это безобразие?
Впрочем, он и так знал ответ на свой вопрос. Леди Филберта всегда отличалась обостренным чувством справедливости. А его, Трокмортона, поступок нельзя было назвать справедливым по отношению к Селесте.
– Но я же предлагал ей выйти замуж, - в который раз за это утро пробормотал Трокмортон.
Леди Филберта и ухом не повела на его бормотание.
– Гаррик, - сказала она, - все последние годы я очень волновалась и переживала за тебя.
– Почему? - Он невольно подумал о предательстве Стэнхоупа. - Ты считаешь, что я не оправдал твоих надежд?
– В том-то и дело, что не просто оправдал, но и; превзошел их, - покачала головой леди Филберта, останавливаясь перед портретом своего покойного мужа.
