на тетиву, лучник недолго посмотрел в одну точку, щуря по очереди глаза, затем шумно выдохнул, скривившись от боли, оперся о здоровое колено, резко разогнулся над плетнем и, молниеносно выставив перед собой лук, выпустил из пальцев оперенный хвост.
21. Битва у Мегры (продолжение)
Рухнул на землю он при этом так, будто ему снизу не просто ответили той же монетой, но еще и попали.
Но нет.
Птаха по-прежнему кривился от боли, но продолжал при этом шарить рукой в колчане…
— Ловко, — в который раз вздрогнул Яков от неожиданности, когда затянул скользкими от крови руками последний узел на повязке, стягивающей бедро над раной, а над ухом у него кашлянул вечно недовольный голос. — Ты как, Птах, жить будешь?
— Навряд до старости, — мертвенно бледное лицо дружинника перечеркнула вымученная улыбка. — Ну так ведь нам это и не надобно?
— Добро, — хлопнул его по плечу Молчан. Несмотря на то, что сновал он вдоль строя лучников почти безостановочно, да и область поражения его тела была весьма обширна, ни одна шальная стрела боярское зерцало даже не царапнула. — Пойдем со мной. Можешь по дороге платье свое сразу укоротить — там еще несколько раненых есть. Пока рудой не изошли, надо бы что-то сделать. Ох ты, лешак мне через коромысло, а этой степняцкой роже что тут нужно? — буркнул он, глядя Якову куда-то за спину. Повернувшись, монашек увидел чуть не вдвое пригнувшегося и деловито трусившего к ним печенега Ромея.
— Что, вражья рожа, внизу совсем припекать стало, раз сюда сбежать решил? — не особо дружелюбно каркнул боярин.
— Воевода Перстень велел сказать — норды сейчас ударят, — ничуть не смутившись, без тени хоть какой-нибудь эмоции ответил степняк. — Пора жечь корабли.
— Перстень, вишь, велел сказать, — недовольно скривившись, повторил боярин. — И без него вижу…
ХХХ
Последний вал нордских стрел вышел особенно впечатляющим. Перстень и думать не думал, что норды, собираясь походом на Белоозеро, захватили с собой этакую их уймищу. Частокол теперь сильно походил на ежа, число воев, готовых отразить вражий штурм, сократилось еще на десяток. Коли не больше. Кто-то свалился на ту сторону, в ров, кто-то рухнул там, где стоял. Иные пытались отползти вниз самостоятельно, чтобы не мешаться под ногами тем, кто на этих самых ногах стоять еще мог. Впрочем, многие вскоре возвращались обратно — в конце концов, где умирать, разницы особой не было.
Теперь Перстень при каждой новой, бьющей из нордского строя оперенной опасности, не просто нырял за укрытие ограды, но еще и прикрывался при этом щитом — очень уж многие на его глазах успели поплатиться за свою не сильно чрезмерную осторожность жизнями. А Хрому, например, одна из таких стрел здорово изнахратила лоб и вырвала из головы клок волос. Однорукий, конечно, храбрился сколько мог, но когда глаза тебе заливает кровью, не сильно развоюешься — и, в конце концов, он позволил Перстню перетянуть себе голову обрывком рубахи, оторванным у лежащего здесь же мертвого гридня. Повязка эта мгновенно напиталась кровью, и толк от нее уже вот-вот должен был сойти на нет, но делать новую времени им, судя по всему, не оставили.
По рядам викингов волной прошло какое-то шевеление, и они осторожно двинулись вперед.
— Всем слушать меня! — прокатился над пряслом раскатистый голос белозерского воеводы. — Говорю один раз и не много — потому что скоро говорить будет не с кем. Первое — без суеты. Спокойно выцеливаем и бьем из луков. Тут на каждого из нас приходится примерно по четвёрке нордов. Чем больше каждый положит их на подходе, тем потом самому будет легче. Второе — не ссым! Как только они перевалят через ров, луки можно сразу выбрасывать, больше не понадобятся. Бросаем сулицы. В упор. И топоры-мечи чтобы сразу были под рукой. Времени шарить в их поисках может и не остаться.
— А их лучники как же? Они никуда пока не ушли, — послышалось с левой стороны. Перстень туда даже смотреть не стал. — Они ж нам башки поднять на дают.
— Их займут. Котел долго скучать не любит.
ХХХ
— Всё, что ли?
Голос этот, как недовольно заметил Котел, принадлежал тому же человеку, который своими воплями обосравшегося со страху подранка едва не заставил побежать его охотников после первого же вала нордских стрел. Такие потом, после боя, обычно распушивают свои петушиные хвосты и браво выпячивают грудь, хвалясь геройствами пуще всех остальных.
— Я сказал — сидеть! — громыхнул его голос прежде, чем над повозками понавысовывались первые любопытные бошки.
Но погань и вправду давненько уже не слала в их сторону гостинцев. Что могло означать либо то, что сомкнутые ряды подобрались к укреплениям ополчения вплотную, и теперь стоявшие глубоко в тылу лучники просто опасались перебить в спину своих же, либо то, что атака пошла в другую сторону. Второе было бы, конечно, предпочтительнее. По крайней мере, выстраивая накануне все свои оборонительные планы, расчет они делали именно на это.
Но любой сече, как показывает опыт, обычно нет никакого дела, что там понапридумывали о ней накануне будущие ее покойнички.
Осторожно высунув голову из-за борта телеги, Котел мигом покрылся гусиной кожей. В их сторону неспешно, сомкнув ряды так, что щиты казались сплошной, размалеванной как попало полосой, двигался нордский клин.
Вот тебе и раз.
А они-то понастроили планов боя, налегая на ту в основном уверенность, что никто из викингов в сторону загадочно торчащих за притоком возов, не подающих особых признаков жизни, двигать не станет.
— Поднимаемся, — бросил он своему воинству, вглядываясь вдаль, за спины бредущей по высокой траве цепи норманнов. — Дождались, похоже.
По мере того, как охотники выпрямлялись над укрытием и оценивали всю красоту и слаженность двигающейся в их сторону стены щитов, ропот среди них рос. И на воинственный он никак не походил.
— Кто хочет остаться в живых, слушай меня, — раздался приглушенный голос Котла. Орать теперь особой нужды не было — воинство под его рукой не насчитывало и семи десятков. А часовые на стенах Царьграда, должно быть, подохли бы со смеху, покажи он им свое нарытое куриной лапой оборонительное сооружение. — На нас сейчас двигается около полусотни нордов. Может, чуть больше. И они понятия не имеют, сколько нас здесь. Именно это им нужно выяснить. Поэтому главная цель для нас — лучники, которые остались стоять, там, на своих позициях. И сейчас они заняты не нами. Пусть каждый выцелит себе нордского стрелка. У каждого будет два выстрела. Лучше бы снять ими двоих. Не прошу бить кучно и держать в
