— Тут им будет хорошо. Чего ты копаешься? Я хочу вернуться и посмотреть, понравилась ли Малику вода из колодца.
Он повернулся к ней спиной и принялся расседлывать лошадей.
— Здесь есть волки?
— Что?
— Животные здесь будут в безопасности? Ты говорила, в лесу водятся волки.
— Они живут гораздо дальше к северу, там я и нашла Селбара. — Ей стало тепло и печально, когда она подумала о волке. Скоро она встретится с ним, возможно, даже завтра. — Волки не забредают далеко, если на их территории достаточно добычи. Я ни разу не встречала у замка даже их следов.
— Думаешь, твой волк все еще жив?
Она ни на миг не сомневалась в этом.
— Разумеется, он был совсем молодым, когда я нашла его. Теперь он в самом расцвете.
— Не представляю, чтобы волки доживали до старости. — Гейдж уже привязал лошадей к деревьям. — Ты говорила, что недолго знала его до отъезда из Гвинтала. Если он вернулся в свою стаю, то, вполне вероятно, забыл тебя.
— Я его помню.
— Он всего лишь зверь, Бринн.
— Знаю. — Но для нее он был больше, чем просто зверь. Она вылечила его, и он стал ее другом и товарищем в играх, защитой от одиночества, от жизни в замкнутом круге. — Он не забыл меня. Он сам придет ко мне.
— А за ним вся стая?
— Я не желаю говорить о Селбаре. Все будет в порядке.
Он повернулся к ней.
— Я не хочу, чтобы ты снова пострадала.
— Он не нападет на меня.
— Но он может и не помнить тебя вообще, как и тот священник из деревни. Приготовься к этому.
— Ты не понимаешь. Селбар не такой. Он на самом деле заботился обо мне.
— Надеюсь, ты права.
Ей нельзя ошибиться в Селбаре, ведь во многом он воплощал для нее Гвинтал — дикий и прекрасный, частью которого она была. Она не переживет потери волка. Повернувшись, Бринн направилась к замку.
— Посмотришь.
Ступая вслед за ней, он мрачно заметил:
— Наверняка увижу. Я не собираюсь отпускать тебя на встречу с твоим волком без себя.
Вода в колодце оказалась чистой, но они вначале привели все в порядок, прежде чем нагреть воду для мытья.
Уже наступила глубокая ночь, когда они в зале, у камина, сели ужинать, приготовив дичь, пойманную Маликом днем.
— Замок действительно великолепный, — сказала Эдвина. — Интересно, почему никто из жителей деревни не захотел поселиться здесь? — Доев один кусок, она взялась за другой. — Здесь так просторно. Ты сказала, из семьи Гевальда никого не осталось?
Бринн покачала головой.
— У его жены не было детей.
— Как жаль! — с горечью заметила Эдвина. — Он, должно быть, очень расстраивался по этому поводу.
Бринн поняла, что она как бы переносила поведение ее собственного мужа на Гевальда.
— Да, ему хотелось иметь наследника всего этого, но говорили, что он никогда не укорял свою жену. Он любил ее всем сердцем.
— Так не бывает! — усмехнулась Эдвина недоверчиво. — Мужчины всегда винят женщин в своих грехах. Думаю, и твой благородный Гевальд был не лучше.
— Я не согласен, — вступил в разговор Малик. — Далеко не всегда для мужчины плод любимой женщины дороже ее самой.
Эдвина встретилась с ним взглядом.
— Так легко решает тот, кого это не касается. Ты совсем по-другому заговоришь, когда другие мужчины будут хвалиться своими красивыми, здоровыми сыновьями, а тебе и сказать будет нечего. Без детей мужчине нельзя, как и женщине.
Бринн и Гейдж понимали, что Эдвина с Маликом говорили не о несчастной супруге Гевальда. Боль исходила от Эдвины. Даже если вскоре и придет время, когда Ричарда уже не будет между ними, то все равно неспособность Эдвины родить ребенка могла стать непреодолимым препятствием для Малика.
— Легко сказать. — Голос Эдвины стал тусклым. — Я устала. — Не взглянув в сторону Малика, она поднялась. — Мне пора спать. — Жестом она остановила Малика, вскочившего, чтобы последовать за ней. — Нет, нет, оставайся здесь!
Малик не обратил внимания на ее протест.
— Я должен защитить тебя от нападения тараканов.
— Я сама справлюсь! — Эдвина направилась через весь зал к своему настилу.
— Не сомневаюсь. — Малик пошел вслед за ней. — Прости за уловку, моя гордость не позволила признаться, что я смертельно боюсь тараканов! И надеюсь, ты не откажешь в любезности защитить меня от них.
— Лгунишка! — Эдвина легла и завернулась в одеяло. — Ты не боишься ничего на этом свете.
— Неправда. — Он тоже лег на настил, устроенный неподалеку от нее. — Хочешь знать, чего я боюсь большего всего на свете?
Она быстро закрыла глаза.
— Нет! — прошептала она. — Не хочу.
— Я все равно расскажу тебе. — Малик потянулся. — Но пока я позволю тебе справиться с моим маленьким страхом. Тебе дать мой меч для сражения с тараканами? Боюсь, моя рука будет дрожать.
— Глупый! — коротко бросила она.
— Так не хочешь?
— Нет.
Эдвина повернулась к нему спиной.
Бринн наблюдала за ними через весь зал. Настилы они расположили в нескольких футах друг от друга, но у нее окрепло странное чувство, что Малик и Эдвина находились в одном невидимом коконе, окутавшем их.
— Наелась? — спросил Гейдж.
— Да. — Бринн вытерла губы, облизала пальцы. — Я сыта. А ты? Тогда я хочу кое-что показать тебе.
Брови его сошлись на переносице, выражая крайнее удивление. Он нехотя поднялся из-за стола.
— Надеюсь, не кого-нибудь из своих духов. У меня совсем нет желания сталкиваться с ними сегодня ночью.
Бринн встала и молча пошла к двери из зала.
— Не могу обещать, что ты не почувствуешь их присутствия, но я имела в виду совсем другое. — Она вынула из кольца один из факелов и направилась в темный холл. — Этот зал… Я частенько приходила сюда ребенком. — Она осветила каменные ступени и, поднявшись по ним, прошла вдоль длинного темного зала. — Это мое любимое место в замке. Мне надо, чтобы ты увидел его.
Ей хотелось именно здесь видеть его рядом с собой. Ее просто захватило желание делить с ним каждую минуту, поведать обо всем, не забыв мелочей, убедиться, что он прикоснулся к тому, что ей дорого.
Она должна постараться не думать о кошмарном сне. С ним ничего не случится. Она уверена, что никакое зло…
— Пришли! — Она шагнула в открытую, окованную латунью дверь. — Думаю, это был зал заседаний.
Он последовал за ней.
— С чего ты взяла?
