– В общем, господин Оуян мало что рассказал, помимо того, что он подозревает: ты еще не окончательно мертва. Возникло ощущение, что он пренебрегает мной. Сама знаешь, большинство людей так поступает. Но у меня появились свои соображения. Ты и впрямь глупа, – заявила Фэн. – Я бы никогда не бросила свое тело вот так. В особенности столь юное и прекрасное. Ты хоть что-то слышала об одержимости духом? Неприятно говорить такое, но выглядишь ты куда лучше, чем я когда-либо. Жаль, я теперь не могу видеть возлюбленного, но физически он уже слишком стар для меня. Ох и повеселюсь же я с этим телом.
Я стояла перед ней, чувствуя такую злость, что слезы градом катились по щекам. Фэн поморщилась. Странно было видеть собственные черты, складывающиеся в непривычное выражение, но я четко различала дух Фэн за лицом. Это приводило меня в неистовство.
– Ох, не смотри так! Должна признать, в один момент я едва не сорвалась. Когда человек в бамбуковой шляпе появился – именно в ту минуту я собиралась войти в туннель. Если бы не это, я бы ушла одна, но он испугал меня. Однако позже ты сказала, что его слопали птицы. Так что все сложилось в мою пользу, даже те выходы из туннеля. Когда я призналась, что есть дверь, ведущая в торговый квартал, ты проявила слишком много любопытства, и конечно, как только я выяснила твой адрес на Равнине мертвых, то смогла с легкостью обнаружить его и здесь. – Она пренебрежительно отвернулась от меня. – Думаю, тебе лучше уйти. Все равно ты ничего не поделаешь. А твой дух будет слабеть все сильнее, пока ты не исчезнешь. Не собираюсь больше заниматься болтовней.
Я накинулась на нее в надежде, что каким-то образом смогу вырвать вражеский дух из своей плоти, но ничего не произошло. Фэн просто закрыла глаза – мои глаза – и легла на кровать. Немного погодя я поняла, что она уснула.
В ту ночь я часами сидела у своего тела, наблюдая за тем, как спит предательница – спокойным сном человека без совести. Я снова и снова пыталась занять свое место, угнездиться внутри этой уютной плоти, которая даже после моего перемещения поддерживала мой ослабший дух и дарила отдых. Но безуспешно. Теперь мое тело вело себя так же, как и тела остальных живых людей. Оно отторгало меня. Я ходила по комнате кругами до тех пор, пока не достигла наивысшей степени усталости, и осела на пол, переполненная горем и самобичеваниями. Почему, ну почему я вообще бросила тело? Фэн права, это было глупостью. Я считала, что смогу решить свои проблемы и никогда даже не рассматривала вероятность того, что другой дух сумеет им завладеть.
Я не могла понять, каким образом предательнице удалось занять мое место, если я сама этого не могла. И как она вошла в наш дом, защищенный от вторжения призраков листками с заклинаниями? Неужели владела тайными знаниями, о которых я понятия не имела? Одна мысль заставила меня подняться. Мне нужно идти к медиуму храма По Сан Тэн. Именно она дала мне листки с заклинаниями и рассказала, что умеет видеть призраков. Может, она сможет мне помочь. Я настолько расстроилась в первый миг вне тела, что не подумала о ней, а сосредоточилась только на нити, ведущей к Тиан Баю, а потом одно событие повлекло за собой другое. Я обязана навестить ее как можно быстрее. В конце концов, самому Эрлану понадобились ее услуги. Мысли об драконе повергли меня в новую пучину тоски. Фэн заявила, будто он напугал ее на Равнинах мертвых, и я всем сердцем пожелала, чтобы он по-прежнему был рядом. «Будь он здесь, Фэн никогда бы не осмелилась пойти на такое», – горестно размышляла я. Но Эрлан пропал, и именно мои беспечность и глупость привели самозванку в этот дом. Уж следователь-то не преминул бы подметить оплошность, хотя имей я возможность снова услышать его голос, с радостью восприняла бы даже самые саркастические замечания. Вытащив чешуйку, я подула на нее, но ответа опять не получила. Веки неумолимо смыкались; я настолько изнемогла, что свернулась в углу, как собака, и уснула.
Когда я очнулась, комната была пуста. Фэн ушла, но остались следы ее пребывания. Пудру беспечно рассыпали, а вчерашнюю одежду расшвыряли повсюду. Я бы никогда так не поступила. Ама с малолетства учила меня аккуратности и опрятности. И не успела я об этом подумать, как она торопливо просеменила в комнату. Вид нянечки, такой крохотной и высохшей, невыразимо обрадовал меня. Я соскучилась сильнее, чем воображала. Даже ее ворчание и придирки стали мне дороги теперь, когда мы не могли быть рядом. Как и отец, она казалась более измученной, морщинистой, будто постепенно превращалась в куклу.
– Ама! – произнесла я, следуя за ней по пятам. Но она и не взглянула на меня, только подобрала вещи и заправила кровать. Она вытерла туалетный столик от пудры и убрала горшочки с румянами и шпильки, оставленные Фэн.
Уголки ее рта негодующе опустились, однако вслух Ама ничего не сказала. Знала ли она о существовании самозванки? Я истово надеялась, что да. Потом припомнила еще кое-кого, кто мог бы мне помочь. Я быстро направилась в холл вослед удаляющейся фигурке няни, но не успела сделать и двух шагов, как накатила новая волна слабости. Опершись на дрожавшие руки, я вынудила себя подняться, и тут меня приковал к месту свет, лившийся через окно. Пальцы теперь стали совершенно прозрачными. Я испустила крик отчаяния.
Не знаю, как долго я простояла там, сжав руки. Солнце плыло своим путем, но для меня время остановилось. Мое существо сосредоточилось на единственной точке – пылинке, промелькнувшей сквозь исчезающую ладонь. В тот момент не имело значения, было ли у меня прошлое и кто причинил мне зло. Все, что меня волновало, – это отсутствие будущего; мой дух таял, словно туман. Прошло много минут, прежде чем я пришла в себя, а когда это случилось, меня, дрожащую и испытывающую тошноту, охватил ужас от потери времени. Я вспомнила о голодных духах и о том, как они неподвижно стояли в течение многих часов, даже дней. Одинокая, без могилы, без похоронных ритуалов, ибо никто не знал о страданиях моего духа. Я заблужусь навеки, буду обречена дрейфовать без якоря до скончания веков.
Наконец я встряхнулась. Заставить себя двигаться стоило мне больших усилий, но в итоге я зашаркала по коридору. Проходя мимо гостиной, я заметила Фэн – она сидела спиной к двери в ротанговом кресле. Ама сидела рядышком и шила что-то, зажав во рту нитку. Я в ошеломлении разглядела кусок батика, подаренный Ян Хон после победы в состязании рукодельниц, – как же давно это было.
Теперь, похоже, няня сооружала из него саронг, который бы подходил к кебайе. Я уловила конец сказанной Фэн фразы.
– Я просила тебя дошить его к сегодняшнему дню, а до сих пор ничего не готово.
– Что за спешка? – непреклонно спросила Ама. – Ты пока нездорова и не можешь выходить.
– Да, но он может прийти снова. Вообще-то я уверена, что он явится сегодня.
Я застыла, когда меня накрыло чудовищное подозрение. Фэн вздохнула и страстно погладила свои волосы, точнее, мои волосы, точно женщина, ласкающая кошку.
– Правда, я удивилась тому, какой он хорошенький.
– Удивилась? – переспросила Ама. – А разве ты не вздыхала по нему неделями до болезни?
– О… да, кажется. Принеси чашечку воды, а?
