Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
Во время многочисленных допросов миссис Колби последовательно утверждала{119}, что ребенок был мертворожденным. Она говорила следователям, что ее сын родился мертвым и не сделал ни одного вдоха, несмотря на все ее попытки оживить его. Она отвергла предложение штата{120} о досудебной сделке, согласно которой она отправилась бы в тюрьму на 18 лет, потому что категорически утверждала, что не сделала ничего плохого.
Судебное преследование Марши Колби в итоге привлекло внимание прессы, для которой очередная история о «матери-убийце» была лакомым кусочком. Местные СМИ раздули из дела сенсацию, прославляя полицию и прокурора за то, что они пришли на помощь беззащитному младенцу. Демонизировать безответственных матерей к тому времени, когда было назначено слушание по делу Марши, вошло в моду у средств массовой информации. Трагические истории о матерях, убивающих детей, становились национальными сенсациями. Когда Андреа Йейтс утопила своих пятерых детей в Техасе в 2001 г., эта трагедия стала известна всей стране. Попытки Сюзан Смит обвинить то одного, то другого чернокожего в смерти своих детей в Южной Каролине, прежде чем она призналась, что убила их сама, завораживали увлеченных криминальной темой американцев. С течением времени интерес СМИ к такого рода историям перерос в национальную одержимость. Журнал «Тайм» назвал преследование{121} Кейси Энтони, молодой матери из Флориды, в конечном итоге обвиненной в смерти ее двухлетней дочери, «социально-сетевым судебным слушанием столетия» после того, как эта история вызвала нонстоп-освещение в кабельных сетях.
Криминализация младенческой смертности и преследование малоимущих женщин, чьи дети умерли, приобрели новые масштабы в Америке XXI века, чему свидетелями стали тюрьмы по всей стране.
Убийство ребенка родителем – преступление чудовищное и, как правило, осложненное серьезным психическим заболеванием, как было с Йейтс и Смит. Но эти случаи также обычно порождают искажения и предубеждения. Освещение в СМИ оказывает влияние на полицию и прокуроров, и презумпция виновности ныне пала на тысячи женщин – особенно малоимущих, в трудных обстоятельствах, – чьи дети неожиданно умерли. Несмотря на лидирующее положение Америки среди развитых государств, мы всегда с трудом боролись с высоким уровнем младенческой смертности – намного более высоким, чем в большинстве развитых страх. Неспособность многих бедных женщин получить адекватную медицинскую помощь, в том числе до- и послеродовую, десятилетиями была в нашей стране серьезной проблемой. Даже учитывая недавние улучшения, младенческая смертность продолжает быть позором государства, которое тратит на здравоохранение больше средств, чем любая другая страна в мире. Криминализация младенческой смертности{122} и преследование малоимущих женщин, чьи дети умерли, приобрели новые масштабы в Америке XXI века, чему свидетелями стали тюрьмы по всей стране.
Местные сообщества присматривались к плохим матерям, которых следовало бы посадить в тюрьму. Примерно в то же время, когда были предъявлены обвинения Марше, Бриджет Ли родила мертвого ребенка в округе Пикенс, штат Алабама. Она была обвинена в тяжком убийстве и несправедливо приговорена к тюремному заключению. Ли, церковная пианистка, мать двоих детей и банковский бухгалтер, забеременела в результате внебрачной связи. Напуганная и отчаявшаяся, 34-летняя женщина скрывала беременность и надеялась тайно передать своего ребенка на усыновление. Но роды начались у нее за пять недель до положенного срока, и ребенок родился мертвым. Она не сказала мужу о мертворождении, что возбудило подозрения против нее. Неприглядных обстоятельств, окружавших беременность Ли, оказалось достаточно, чтобы патологоанатом, проводивший вскрытие, пришел к выводу, что мертворожденный на самом деле родился живым, а затем был задушен Ли. Несколько месяцев спустя Ли арестовали и предъявили обвинение в тяжком убийстве. Шесть дополнительных патологоанатомов обследовали тело и единодушно пришли к выводу, что ребенка убила пневмония новорожденных – это было классическое мертворождение с очень обычными характеристиками. Эта новая информация побудила прокурора{123} снять обвинения, избавив миссис Ли от разбирательства в суде и потенциально возможного смертного приговора. Дискредитированный патологоанатом уехал из Алабамы, но продолжает работать как практикующий судмедэксперт в Техасе.
Теперь беременных можно было подвергать уголовному преследованию и сажать в тюрьму на десятилетия, если были хоть какие-то доказательства того, что они в любой момент во время беременности употребляли наркотики.
В сотнях других случаев ложно обвиненные женщины так и не получили специализированной помощи, которая была им нужна, чтобы избежать неправомерных осуждений. Парой лет раньше, до того, как представлять Маршу Колби, мы взяли дела Дианы Такер и Виктории Бэнкс. Интеллектуальный инвалид, чернокожая, жившая в округе Чокто, штат Алабама, Бэнкс была обвинена в том, что убила своего новорожденного ребенка. И это при том что у полиции не было никаких надежных оснований полагать, что она вообще была беременна. Бэнкс якобы заявила помощнику шерифа, что беременна, чтобы избежать тюрьмы по обвинению в другом деле. Когда несколько месяцев спустя женщину увидели без ребенка, полиция обвинила ее в том, что она убила младенца. Без адекватной юридической помощи Бэнкс угрозами заставили признать себя виновной в убийстве ребенка, которого никогда не существовало, и обвинить в сообщничестве сестру, мисс Такер. Поскольку женщине грозило обвинение в тяжком убийстве и потенциальный смертный приговор, она пошла на сделку, согласившись на тюремный срок продолжительностью в двадцать лет. Правоохранители отказывались расследовать ее утверждения о невиновности, прежде чем посадить ее в тюрьму. Мы добились ее освобождения{124}, установив, что она перенесла операцию по перевязке труб за пять лет до ареста, что сделало биологически невозможным даже само зачатие, а не только рождение ребенка.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
