Мэтт легко нашел следы «феррари». Дамон рванул с поляны, как летучая мышь... Мэтт мрачно улыбнулся, закончив эту фразу про себя.
Потом он, кажется, стал выезжать из Старого леса. Было легко догадаться, что произошло дальше: очевидно, либо Дамон несся с такой скоростью, что едва справлялся с машиной, либо Елена пыталась вырваться, потому что во многих местах, особенно на поворотах, отпечатки шин были явственно различимы на мягкой поверхности обочины.
Мэтт внимательно следил за тем, чтобы не наступить на что-нибудь, что могло оказаться уликой. Может быть, в какой-то момент ему придется проделать этот путь еще раз. Кроме того, он старательно не обращал внимания на лесные шорохи. Да, он знал, что малахи где-то рядом, но не разрешал себе думать о них.
Он ни разу не задал себе вопрос, зачем он все это делает, зачем идет прямо навстречу опасности, вместо того чтобы спасаться от нее, вместо того чтобы садиться в «ягуар» и мчаться прочь из Старого леса. В конце концов, Стефан не назначал его телохранителем Елены.
Впрочем, ничему из того, что говорит Дамон, верить нельзя, подумал он.
А кроме того... он как-то всегда присматривал за Еленой, даже до того, как они впервые сходили на свидание. И пускай рядом с их нынешними врагами он неловок, неповоротлив и слаб, но он всегда будет стараться защитить ее.
Была уже кромешная тьма. С неба исчезли последние проблески сумеречного света, и, когда Мэтт поднимал голову, он видел облака и звезды — а с обеих сторон зловеще нависали деревья.
Он уже приближался к концу дороги. Совсем скоро справа покажется дом Дунстанов. Он спросит у них, не видели ли они...
Кровь.
Первое время его мозг подыскивал нелепые объяснения, что это может быть еще, — может быть темно-красная краска. Но при свете фонаря он увидел рыжевато-бурые пятна в том месте, где дорога делала резкий изгиб. Нет, на дороге кровь. И ее много:
Стараясь аккуратно обходить красно-коричневые отметины и вновь и вновь проводя фонариком по дальней стороне дороги, Мэтт пытался сообразить, что здесь могло случиться.
Елена выпрыгнула из машины.
Или она выпрыгнула сама, или Дамон выбросил ее на полном ходу — но после всего, что он сделал, чтобы заполучить ее, этот вариант казался абсурдным. Он, разумеется, мог пить ее кровь, пока не насытился, — Мэтт машинально дотронулся пальцами до своей больной шеи, — но зачем тогда было вообще затаскивать ее в машину?
Чтобы убить, вытолкнув из нее?
Дурацкий способ убийства. Хотя, может быть, Дамон рассчитывал на то, что его маленькие зверюшки позаботятся о ее теле?
Не исключено, но маловероятно.
А чтоболее вероятно?
Так. Дом Дунстанов расположен с правой стороны от дороги, но отсюда его не видно. А выпрыгнуть из мчащейся на полной скорости машины в тот момент, когда она поворачивала, было вполне в духе Елены. Для этого требовались мозги, сила воли и потрясающая вера в везение, что она не погибнет при падении.
Луч фонарика медленно прошелся по пролому в живой изгороди из кустов рододендрона на обочине.
Господи. Значит, так она и сделала. Она выпрыгнула и попыталась катиться. Господи, это просто чудо, что она не свернула себе шею. Она катилась и катилась, цепляясь за корни и траву, чтобы остановиться. Вот почему они вырваны.
Мэтт испытал приступ восторга. Все сходится. Он идет по следу Елены. Он видел ее падение с такой ясностью, как будто присутствовал при нем.
Но потом она ударилась об корень этого дерева, подумал он, продолжая идти по следу. Это было больно. Она отскочила от него и проехалась по бетону — боль должна была быть адской; она потеряла здесь много крови — и снова откатилась в кусты.
А потом? Больше признаков падения в рододендронах не было. Что же произошло? Успел ли Дамон быстро развернуть «феррари» и схватить ее?
Нет, решил Мэтт, внимательно оглядывая землю. Здесь следы ног, принадлежащих только одному человеку, и этот человек — Елена. Здесь она поднялась — и тут же упала снова: видимо, от ран. Потом ей удалось подняться опять, но следы тут становились какими-то странными: с одной стороны — нормальный след, с другой — глубокие, но узкие выемки.
Костыль! Она нашла себе костыль. Ну конечно; а этот волочащийся отпечаток — след ее больной ноги. Она подошла вон к тому дереву, обошла его — точнее, обпрыгала, это более верное слово. А потом направилась прямо к дому Дунстанов.
Умная девочка. К тому моменту опознать ее было уже невозможно, да и кому какое дело до того, что она чуть-чуть похожа на знаменитую покойную Елену Гилберт? Может быть, это ее двоюродная сестра из Филадельфии.
Значит, она прошла одни, два, три... восемь шагов — и вот он, дом Дунстанов. Мэтт уже видел свет. Мэтт уже чувствовал лошадиный запах. Остаток пути он радостно пробежал, несколько раз упав по дороге, что не пошло на пользу его измученному телу, — но все- таки направляясь прямо на свет у заднего входа. Дунстаны были не из тех, кто часто пользуется парадным.
Оказавшись у двери, он яростно в нее забарабанил. Он нашел ее. Он нашел Елену!
Прошло довольно много времени, и дверь чуть приоткрылась. Мэтт машинально поставил ногу в открывшуюся щель, размышляя. Это прекрасно, что вы принимаете меры предосторожности. Вы не из тех, кто впустит в дом вампира после того, как увидели измазанную кровью девушку.
— Да. Чего вы хотите?
— Это я, Мэтт Ханикатт, — сказал он глазу, который уставился на него в узкую щелку.— Я пришел за Ел... За девушкой.
— За какой еще девушкой? — грубо сказал голос.
— Послушайте, вам не о чем волноваться. Это я. Джейк знает меня по школе. И Кристин тоже меня знает. Я пришел, чтобы помочь.
Видимо, искренность в его голосе пробила брешь в недоверии того, кто стоял за дверью. Дверь открылась, и за ней оказался крупный темноволосый небритый мужчина в майке. За его спиной, в гостиной, стояла высокая, тонкая, очень худая женщина. Судя но ее виду, она только что плакала. А за ними обоими стоял Джейк, учившийся в школе Роберта Ли на класс старше Мэтта.
— Привет, Джейк, — сказал Мэтт, но не получил никакого ответа, кроме мрачного раздраженного взгляда.
— Что происходит? — испуганно спросил Мэтт. — Какое-то время назад сюда зашла девушка — она была ранена, но... но... вы ведь ее впустили?
— Никакие девушки сюда не приходили, — бесцветным голосом сказал мистер Дунстан.
— Но она не могла сюда не зайти. Я шел по ее следам — она оставляла кровавый след, понимаете вы это, и он идет почти до вашей двери, — Мэтт не разрешал себе думать. Может быть, если он будет достаточно громко излагать факты, они все-таки предъявят ему Елену.
Миссис Дунстан казалась наиболее дружелюбной.
— Мы слышали голос, но, когда выглянули, никого не увидели. А у нас тут своя беда.
