Помощь французов была необходима баронам. Несмотря на относительно прочные позиции на севере и востоке, они мало что могли противопоставить ресурсам, имеющимся в распоряжении у Иоанна, которые к тому же увеличились в результате разорения феодальных поместий мятежников и после захвата замков повстанцев на юге. Кроме того, в распоряжении Иоанна находилось около 150 замков, занимавших важные стратегические позиции по всей стране. Замки сыграли важную роль при перемещении королевского войска по стране в зимний период — это были надежные военные базы и места пополнения личного состава. Мятежники некоторое время удерживали замок Рочестер и сдали его Иоанну лишь в декабре, после драматической осады. Именно здесь удалось отговорить Иоанна казнить через повешение побежденный гарнизон, поскольку существовала опасность такого же обращения со стороны мятежников, если ситуация вдруг сложится в их пользу. На севере шотландский король Александр тоже вступил на «тропу» войны, и северные бароны заявили о своем подчинении. 20 декабря Иоанн созвал военный совет в Сент-Олбансе. Хронист сообщает, что больше всего король был озабочен тем, чтобы отыскать деньги для уплаты жалованья наемникам. Свое войско он разделил на две части. Половина под началом Уильяма Лонгсуорда и старших командиров наемников успешно подавила очаги мятежа на юге, сдержав основные силы восставших в Лондоне. Нет нужды и говорить, что все это делалось огнем и мечом, как, например, в Или в Кембриджшире, где, по словам Ральфа Коггесхолла, воины-роялисты предали все огню: «Устроили они великую резню, как и повсюду, где пролегал их путь, ни щадя ни старых, ни молодых, ни мужчин, ни женщин, невзирая ни на положение, ни на то, кто перед ними — мирянин или священник». То же самое Иоанн собирался устроить во время северного похода на территорию бунтовщиков. Такого разорения Англия не видела свыше пятидесяти лет.
Тактика выжженной земли, фрагмент гобелена из Байо
Сжигались поместья мятежников, захватывались их замки. Гарнизон замка Белвуар в Лестершире сложил оружие, когда Иоанн пригрозил замучить голодом их лорда, Вильгельма де Альбини, которого пленил в Рочестере. Во время этого похода творились такие зверства, что мятежники оставляли замок за замком, и всякий город спешил поскорее отворить свои ворота Иоанну. Неизвестный из Бетюна сообщает о том, что констебль Понтефракта сдался на милость короля, в то время как Йорк заплатил Иоанну тысячу фунтов, чтобы снискать его расположение. Роджер Вендоверский пишет, что командиры мятежных замков, «заслышав о приближении короля, оставляли крепости и бежали в укромные места, бросая провизию и всякое добро приближающемуся неприятелю». Коггесхолл подтверждает эффективность тактики террора, предпринятой Иоанном: «Король и его войско опустошили земли баронов, непрерывно разоряя и сжигая… Северные бароны бежали прочь, в то время как некоторые сдались на милость беспощадного монарха». Дела у Иоанна заладились настолько быстро, что к 8 января он уже подступил к Дарему. Отсюда он быстрым маршем направился к Ньюкаслу, узнав, что Александр поджег город. В отместку Иоанн сжег и разрушил Берик; шотландский хронист упоминает об устроенной там резне и пытках.
Данбар и Хантингдон испытали ту же участь, перед тем как Иоанн в последнюю неделю января снова отправился на юг. Вероятно, у него закончилась провизия, поскольку отступившие шотландцы разорили собственные территории, чтобы лишить Иоанна возможности эффективно пополнить свои запасы и ограничить тем самым его пребывание здесь. Матвей Парижский пишет, что вернуться на юг Иоанна заставила «крайняя необходимость». По сути, он достиг большей части поставленных целей, и карательный поход утвердил его намерения. На тот момент на севере уже почти не осталось активных оплотов мятежа, и поэтому Иоанн мог сосредоточить внимание на отдельных очагах сопротивления на юге. В марте он приступил к их подавлению. Однако Лондон до сих пор проявлял непокорность.
Насколько тяжелыми оказались последствия карательной экспедиции? Как всегда, очень трудно дать таким вещам количественную оценку. Из источников, максимально приближенных к описываемым событиям, две хроники, посвященные войне в Англии в конце правления Иоанна, дают нам весьма скудную информацию. Эпическая поэма «История Уильяма Маршала» лишь вскользь упоминает о кампании 1215 года — автор говорит только о «людях из Фландрии, иноземных рыцарях и воинах, которые каждый день занимались грабежами и опустошали окрестные земли». В этот момент Уильям Маршал старался держать под контролем ситуацию в Ирландии, что, вероятно, и определяет немногословность в отношении английских событий. Старофранцузская «История герцогов Нормандии и королей Англии» более интересна. Подобно «Истории Уильяма Маршала», это богатый источник информации о различных деталях войны. Покровитель автора сражался на стороне Иоанна и многие военные стычки и бои изображает весьма подробно. Но по поводу грабежей он пишет лишь то, что Иоанн отправился в Шотландию «разорять земли» и что «он сжег и разрушил город Берик». Хрониста в данном случае беспокоят подробности фактических столкновений, и он, по-видимому, стремился, как и в случае с англо-нормандскими летописцами, которые писали о шотландских войнах, не бросить тень на своего патрона упоминаниями об отвратительном обращении с мирным населением.
Больше всего сведений дают два латинских источника, написанных современниками тех событий. Ральф Коггесхолл был аббатом местной цистерцианской обители в Эссексе. В 1215 году война пришла и в его монастырь: роялисты «жестоко ворвались», похитили сокровища и угнали более двух десятков лошадей, принадлежавших епископу Лондона. Выше приводятся цитаты из летописи этого хрониста в связи бегством баронов и наступлением Иоанна, во время которого земли мятежников предавались огню и разорению. Ральф также упоминает и о разграблении Или, где, по его словам, не пощадили никого. В Или солдаты причинили людям «неимоверные страдания», чтобы отобрать у них их добро. Автор в краткой форме дает исчерпывающую информацию о характере разорительных походов и объясняет, почему так жестоко обходились с мирными жителями.
Пожалуй, лучший источник, к которому, правда, довольно настороженно относятся многие историки, — это хроника Роджера Вендоверского. Как я уже отмечал выше, было бы ошибкой начисто отвергать ее: «Значение недооцененной хроники Вендовера состоит в том, что автор показывает, какое влияние оказывала война на общество, и какой на самом деле движущей силой в этой войне являлись деньги». Роджер Вендоверский оказался в тени куда более знаменитого Матвея Парижского, который в основу первой, более ранней части своей летописи, как раз и положил хронику Роджера Вендоверского. Во многих отношениях он стал идеальной фигурой для описания войны в Англии. Подобно Коггесхоллу, он также находился в гуще событий. Его великий монастырь в Сент-Олбансе навещали многие короли, папские эмиссары, епископы, графы и влиятельные придворные. Иоанн начал свою кампанию в декабре 1215 года, и аббатство пострадало от обеих противоборствующих сторон. Будучи приором Белвуара, небольшой обители от монастыря Сент-Олбанса неподалеку от Линкольна, Роджер Вендоверский попал в самое горнило событий. Его покровителем был Вильгельм де Альбини, захваченный в плен Джоном Рочестерским; король воспользовался этим, чтобы склонить замок к сдаче на Рождество 1215 года. Роджер Вендоверский был свидетелем походов войск через долину Белвуара. Несмотря на свою лояльность патрону, он осуждал как роялистов, так и их врагов. Подобно многим средневековым писателям, он, конечно, был склонен к преувеличениям, однако большинство приводимых деталей представляются вполне правдоподобными.
