Бронвин
Пятница, 16 февраля, 18.50
Сейчас я вроде как встречаюсь с Ивэном Нейманом. Это произошло как-то незаметно: сначала мы оказывались вместе во множестве разных больших групп, потом группы стали поменьше, где-то месяц назад он подвез меня домой после того, как мы с отвращением посмотрели «Холостяка» у Юмико. У дома он остановил машину, наклонился и поцеловал меня.
Это было… в общем, приятно. Целоваться он умеет. Я поймала себя на том, что анализирую поцелуй слишком отстраненно, мысленно хваля Ивэна за высочайшую технику и в то же время отмечая полное отсутствие между нами страсти или магнетической тяги. Сердце у меня не забилось быстрее, когда я отвечала на этот поцелуй, руки не задрожали. Приятный поцелуй с приятным парнем. То, чего мне всегда хотелось. Но свою послешкольную жизнь я планировала направить по параллельному пути, никак с ним не связанному. В лучшем случае мы с ним останемся парой только до выпуска.
Я подала в Йель, но не на ранний набор. Впрочем, это не полное и окончательное решение моего будущего. Какое-то время по воскресеньям я стажировалась у Эли и начала ощущать притягательность работы в «Пока Не Будет Доказано».
Все вокруг меняется довольно быстро, и я стараюсь воспринимать это спокойно. Я много думаю о Саймоне и о том, что СМИ назвали его «зацикливанием на обиде» – убеждении, что его лишили того, что ему положено, и все должны за это заплатить. Это очень сложно понять – разве только тем уголком сознания, который подтолкнул меня сжульничать ради оценок, которых я не заработала. Я больше не хочу быть человеком, сделавшим это.
Нейта я вижу только в школе. Он появляется там чаще, чем раньше, и, я полагаю, у него все в порядке. Точно я, впрочем, не знаю, потому что мы больше не разговариваем. Совсем. Он не шутил насчет возвращения к раздельным жизням.
Иногда я, кажется, ловлю на себе его взгляд, но, скорее всего, просто принимаю желаемое за действительное.
Он не выходит у меня из головы, и это тяжело. Я надеялась, что роман с Ивэном избавит меня от навязчивых мыслей о Нейте, но на самом деле стало только хуже. Поэтому я стараюсь не думать об Ивэне тогда, когда не провожу с ним время, – а значит, иногда упускаю из виду вещи, которые должна знать, будучи вроде как девушкой Ивэна. Как, например, сегодня.
Сегодня я играю с симфоническим оркестром Сан-Диего – в рамках их концертов в школах. Я отправляла им заявки с девятого класса, но приглашения ни разу не получала, а месяц назад оно наконец пришло. Вероятно, это произошло из-за моей скандальной известности, хотя мне хотелось бы думать, что дело в том видео, которое я им отправила – «Вариации на тему канона». Я сейчас играю намного лучше, чем осенью.
– Нервничаешь? – спрашивает Мейв, когда мы спускаемся.
Для концерта она оделась в бордовое бархатное платье, отдающее ренессансом, а волосы собрала в свободную косу и заколола небольшими декоративными заколками. Недавно она получила роль леди Гиневры в постановке «Короля Артура» в театральном кружке и сейчас немного перебирает, входя в образ. Но платье ей идет. Я выгляжу более консервативно в приталенном, немного выше колен жаккардовом платье в серо-черный горошек с небольшим вырезом.
– Немного, – отвечаю я, но она едва слушает.
Ее пальцы летают по экрану телефона – очевидно, она организует еще одну воскресную репетицию с мальчиком, который играет Ланселота и просто друг. Ага, как же.
Я достаю свой телефон, даю последние указания Кейт, Юмико и Эдди. Купер обещал привести Криса, хотя сегодня у них ужин с его родителями, так что могут опоздать. С родителями Криса, конечно. Папочка Купера постепенно смягчается, но сейчас еще не в той стадии. Юмико пишет: «Надо поискать Ивэна?» – и тут я вспоминаю, что вообще его не пригласила. Но это не страшно. В газетах об этом не писали, а он наверняка сказал бы, если бы как-то узнал и захотел пойти.
Концерт проходит в «Копли-Симфони-холле», перед многочисленной публикой. Когда наступает моя очередь, я выхожу на большую сцену, в центре которой рояль кажется крошечным. В зале тишина, если не считать отдельных покашливаний, и мои каблуки громко стучат по лакированному полу. Огладив платье, я сажусь на стул из черного дерева. Я никогда не выступала перед такой широкой аудиторией, но нервничаю меньше, чем ожидала.
Я сгибаю пальцы и жду сигнала из-за сцены. И, едва начав, сразу же понимаю, что это будет лучшее исполнение за всю мою жизнь. Звуки льются непрерывным потоком, но дело не только в этом: когда я дохожу до крещендо и тихих нот сразу после него, я передаю клавишам все свои эмоции последних месяцев. Каждая нота ощущается как удар сердца – и я знаю, что публика чувствует то же самое.
Я заканчиваю, и в зале звучат громкие аплодисменты. Я встаю, наклоняю голову, принимая одобрение публики, потом помреж манит меня пальцем, и я ухожу за кулисы. Там я получаю цветы, оставленные для меня родителями, и сижу с ними, слушая остальных исполнителей.
Потом встречаюсь со своими в фойе. Кейт и Юмико преподносят мне букет поменьше, и я соединяю его с тем, что у меня в руках. Эдди разрумянилась и улыбается. Она в своем новом жакете школьной команды поверх черного платья – вот уж кого трудно было представить спортсменом. Волосы у нее коротко острижены, почти как у ее сестры, только цвет другой. Она решила не становиться снова блондинкой, а покраситься в лиловый цвет целиком, и это ей идет.
– Как же это было здорово! – радостно вопит она, крепко обнимая меня. – Они должны были позволить тебе сыграть все.
К моему удивлению, за ней подходят Эштон и Эли. Эштон обещала прийти, но я не думала, что Эли так рано уйдет с работы. Они теперь официально пара, и Эли как-то умудряется выкроить время для того, что хочет Эштон. На его лице та слабоумная улыбка, которая всегда появляется в ее присутствии, и он вряд ли слышал хоть одну ноту из того, что я играла.
– Неплохо, Бронвин, – говорит он.
– Я записал тебя на видео, – заявляет Купер, показывая телефон. – Чуть подредактирую и пришлю.
Крис, который выглядит ослепительно в спортивной куртке и темных джинсах, закатывает глаза.
– Купер наконец научился использовать ай-муви, и теперь его не остановить. Можешь мне поверить, я пытался.
Купер усмехается без всякого смущения и, сунув телефон в карман, берет Криса за руку.
Эдди непрерывно оглядывает публику в фойе, так что я даже думаю, не привела ли она кавалера.
– Кого-то ждешь? – спрашиваю я.
– Что? А, нет. – Она машет рукой. – Так, просто осматриваюсь. Красивое здание.
Если кто на этом свете и не умеет делать покер-фейс, так это Эдди. Я слежу за ее взглядом, но не вижу никаких признаков потенциального загадочного мужчины. Тем не менее она не выглядит разочарованной.
К нам все время подходят поговорить, и лишь через полчаса мы с Мейв и родителями выбираемся на улицу. Отец смотрит на мерцающие над нами звезды.
