— Зачем ты взяла с собой служанку? — шепотом спросила меня подруга, глядя на Виолетту, сидящую у жаровни.
— Она приготовит обед. Разве плохо, когда тебя обслуживают? — Я вызывающе посмотрела на Мэри, а она не могла понять, шучу я или нет.
— Да вообще-то неплохо.
— Виолетта настаивала на поездке с нами, и я не могла ей отказать. У нее такая неустроенная жизнь. Но теперь мой дядя нашел ей мужа — так что прощай одиночество.
Мэри ждала продолжения рассказа, однако его не последовало.
Я знала, что подруга не любит раздеваться в присутствии посторонних и не пойдет купаться. В любом случае вода была слишком холодной.
— Давай просто поболтаем. — Я поднесла одеяло к самому краю водоема и легла, запрокинув вверх голову. Мэри подошла и села возле меня. — Ложись, Мэри. Смотри, какие на небе звезды.
Она легла, опираясь на локти, и прикрыла юбкой свои ноги. На ней была простая белая блузка. Копна волос светилась в темноте, словно золотой слиток.
Чувствуя под собой нежный шелк одеяла, мы всматривались в ночной квадрат неба над нашими головами, ограниченный стенами хамам.
— Звездное небо похоже на твои волосы, украшенные бриллиантами, Янан.
Я взяла ее за руку.
Глава сорок седьмая
ВИЛЛА В КАРАБИИ
Полная луна заливает светом Босфор и рельефно выделяет деревья, мимо которых мчится фаэтон.
— Если что-то случится с Сибил, — говорит Камиль, — вина падет на Зухру-ханум, так как приглашение написано от ее имени. Умно придумано. Интересно, почему именно Зухра? Она совершенно безобидный человек.
— Кто-то ее все-таки не любит.
Спустя некоторое время судья продолжает:
— Сибил полагает, что Перихан сердится на Зухру-ханум, считая ее своей соперницей. Перихан хотела выйти замуж за принца Зийю, но тот выбрал Зухру-ханум. Теперь Перихан несчастлива в браке.
Берни подстегивает лошадей.
— Вот и мотив для мести. А что тебе известно об Асме-султан?
— Довольно грозная, но безобидная дама, судя по словам Сибил.
Лицо Берни искажает гримаса.
— Никакие ароматы Аравии не отобьют запаха у этой маленькой ручки.
— Прошу прощения?
— Шекспир, «Макбет».
— На вилле может оказаться Перихан-ханум, а не ее мать, — предупреждает Камиль.
— Что ж, посмотрим, кто нам противостоит. Почтенная матрона или ее дочь. А вдруг там собрался целый гарем? — Он нервно смеется и поворачивает обветренное лицо к другу: — Думаешь, мы справимся?
Камиль абсолютно серьезен.
— Не знаю, кто там находится. Возможно, туда прибыл сам великий визирь. — И заключает решительно: — Но я готов к схватке.
Берни ухмыляется:
— Охотно верю. — Он поглаживает кобуру. — Рад, что мы едем вместе, приятель.
К тому времени как Камиль и Берни подъезжают к повороту, ведущему к деревне, луна приобретает форму небольшого пятнистого белого диска.
— Мне кажется, вилла Асмы-султан находится немного севернее. — Камиль носовым платком вытирает пыль с лица. Фаэтон замедляет ход на перекрестке.
— Вперед! — понукает коней Берни.
Дорога вновь резко поднимается вверх, и лошади с трудом тянут экипаж. Высокие сосны и кипарисы загораживают вид на Босфор, но вскоре начинается просека, и они вновь видят молочные воды пролива. Фаэтон набирает скорость. Через некоторое время они опять мчатся вниз. Камиль различает в отдалении силуэт огромного дома.
— Наверное, это и есть вилла, — говорит Берни. — Странно. Света не видно.
— Похоже, ставни закрыты.
Фаэтон останавливается у железных ворот.
— Здесь должен быть ночной сторож, — замечает Камиль, спрыгивая на землю. — Надеюсь, он не спит.
Он заглядывает за ворота и видит, что караульное помещение пусто. Берни подходит к нему.
Они смотрят на темный дом.
— Никого нет. Кажется, мы ошиблись и приехали не туда.
— Но все сходится с описаниями.
— Есть ли у Асмы-султан еще одна вилла? Она ведь дочь падишаха. Денег у нее куры не клюют.
— Не исключено. Сибил-ханум могли пригласить в летний дом Перихан-ханум или к самому великому визирю. У каждого из них есть собственные конаки, то бишь усадьбы.
— Ты знаешь, где они находятся? Надо все проверить по очереди.
— Я не знаю. — Камиль напрягается. — Придется отправиться в деревню и спросить главу.
— Что ж, тогда вперед. — Берни пристально глядит на Камиля, а тот всматривается в темный дом. — В чем дело?
Камиль вздрагивает и поворачивается:
— Не знаю. Кажется, у вас есть пословица. «Ворона прошла по моей могиле».
— Никогда не слышал, приятель.
— Знаешь, греческое название этой деревни Фармакеус. — Он представляет себе тело отца, которое в это самое время омывают в мечети, готовя к завтрашнему погребению.
— Фармакеус. То есть лекарь.
— Отравитель. Говорят, когда-то Медея обронила здесь свой яд.
— Жуткое местечко. Давай покинем его. — Он залезает в фаэтон.
Держа в руках поводья, Берни обращается к судье:
— Ты же не думаешь, что Сибил действительно поехала к Зухре-ханум?
— Зачем тогда она упоминала другое место в своем письме?
Берни качает головой:
— Может быть, рисовалась перед сестрой. Они всегда соперничали. Мейтлин сопутствовала удача. — Он щелкает поводьями, и фаэтон трогается с места. — Сибил любит фантазировать. Она слишком задержалась в Турции, приглядывая за моим дядей. И выдумала свой собственный Восток.
Глава сорок восьмая
СЕТЬ
Луна появилась в нашем квадрате неба. Мэри повернулась ко мне:
— Спасибо тебе. Ты настоящая подруга. Я бы не выжила здесь, если бы не ты. — Она прильнула ко мне и поцеловала в губы.
Я сжала ее руку. Она лежала, запрокинув голову. Луна светила ей прямо в глаза. Я слышала, как закипает чайник.
Спустя некоторое время она прошептала:
— Помнишь миндаль в сахаре?
Я не помнила.
— Конечно, дорогая.
— А как мы ловили здесь рыбу?
— Ты ловила ее руками.
— Она устала и ослабла. Кто знает, как долго рыба пыталась освободиться.
— Жестоко держать сеть в водоеме.
— Если только кто-то боится, что женщины уплывут отсюда, — смеется она своей остроте.
