Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
Когда их ввели в залу совета, все, исключая самого Таа, были уже в сборе. В глубине залы, на возвышении стоял трон, а рядом с ним – табурет для Амеса; по обеим сторонам трона размещались сиденья для князей и главных жрецов; на циновках вокруг расположились писцы, а в глубине толпились главные военачальники; к ним присоединились и Гор с Армаисом. Едва успел первый перекинуться приветствиями с друзьями и знакомыми, как вышли Таа с Амесом, и все смолкло. Царь мало изменился; лета не горбили его еще мощный стан, смуглое лицо дышало здоровьем, а черные глаза блестели из-под густых бровей юношеской энергией и силой. Амес стал теперь красивым, статным и изящным молодым человеком, хотя серьезное выражение лица несколько старило его.
Дружески приветствовав князей и всех присутствовавших, Таа III сел на свое место. Посвящая союзников в положение дел, он передал, какие приготовления закончены и какие предстояли еще. Затем он указал на необходимость теперь же поднять восстание, – иначе они рискуют быть ослаблены и разорены голодом до такой степени, что всякая дальнейшая попытка изгнать чужеземцев станет невозможной; а между тем, их вековой враг забрал в свои тенета, как паук, их подданных и земли. В заключение Таа просил собрание, – раньше, чем высказывать свое мнение, – выслушать человека, только что прибывшего из Таниса, который мог передать все необходимые подробности.
Когда Армаис простерся перед троном, Таа подал ему знак встать и милостиво сказал:
– Мне известно, какие обстоятельства вынудили тебя искать убежища в Фивах. Добро пожаловать, благородный сын уважаемого Потифэры; тут ты найдешь друзей и я, совместно с присутствующими здесь моими союзниками, надеемся, что ты, подобно знаменитому твоему родителю, преданно послужишь делу освобождения земли Кеми. Ты слышал, какое важное решение мы обсуждаем? А ты только что прибыл из Таниса, – так расскажи нам все, что ты знаешь о состоянии страны, настроении умов, средствах обороны «Шасу» и о мерах, ими принятых на случай нашего наступления.
Отвесив поклон, Армаис ясно и образно изложил сначала все, что касалось военного дела, а затем обрисовал картину нищеты, ожесточение народа и жестокую ненависть, которую внушил к себе Адон во всех классах населения, ожидающего только знака из Фив, чтобы подняться, как один человек. Когда Армаис упомянул о восстании, послышались возгласы одобрения; но известие об обручении Иосэфа с царевной Хишелат вызвало настоящую бурю; все поняли, что Адон тянется дерзновенной рукой своей к короне фараона.
– По мнению моего отца и остальных жрецов, не следовало бы дозволять Адону захватить верховную власть в свои руки; все призывают тебя как освободителя божественный сын Ра. При твоем наступлении тысячи присоединятся к твоим войскам, так как во всех селениях и городах сердца египтян бьются за тебя. Даже боги благосклонны к тебе; небесные светила сулят тебе победу, а грозные знамения указываюсь, что «Шасу» со своим нечестивым слугой истощили терпение бессмертных! – горячо заключил Армаис свою речь.
Завязался шумный спор. Вся молодежь горела желанием скорее отомстить за свои потери, освободиться от оскорбительных обязательств по отношению к фараону-«Шасу» и стояла за скорейшее открытие военных действий; но старики, боясь как бы с трудом собранные силы не пропали даром при первом поражении, советовали обождать. Спор стал уже принимать ожесточенный характер, когда встал маститый жрец Амона-Ра и потребовал слова.
– То, что недоступно глазу человеческому, открыто бессмертным; для них нет тайн! Слова наших прорицателей, как и полученные нами сегодня из храмов Мемфиса, Саиса и Она известия указывают, что боги благосклонны к нам, но чтобы не было сомнений, приди, о царь, в святилище спросить совета у твоего божественного родителя, и что он скажет, то и сделай!
– Мудр совет твой, уважаемый отец, и я ему последую. Завтра же я испрошу совета у отца моего в его священном доме. Если утих его гнев на землю Кеми, он не замедлит мне ответить. А вечером мы снова соберемся здесь, и я вам передам слова великого бога! – заключил Таа, вставая и распуская собрание, которое разошлось в сильном волнении.
В описываемую нами эпоху храм великого бога Фив был далеко еще не тем колоссальным сооружением, развалины которого своими размерами, богатством и оригинальностью украшений приводят в изумление современного путешественника; Амон-Ра не был еще главным божеством Египта и храм его был довольно обыкновенным зданием из белого известняка, с гранитными воротами и шестнадцатигранными колоннами внутри. Общая нищета отразилась также на обиходе дома богов, устроенного, как известно, по образцу царского двора; вместо того чтобы привлекать к себе, как бывало прежде, отовсюду подарки и приношения, теперь, наоборот, сам бог кормил голодных скудными доходами со своих владений.
На следующее утро Таа отправился в храм и был встречен у входа двумя жрецами, босыми и с бритыми головами, которые пали ниц перед царем, а затем повели его и сопровождавшую свиту во внутренний двор, предназначенный для жертвоприношений. Еще на заре, очистившийся омовением в Ниле, Таа принес теперь в жертву двух белых быков, молоко, ладан и разные драгоценные благовония; после этого главный жрец опоясал царя священными повязками, окропил его очистительной водой, еще раз окурил ладаном и, проводив до входа в святилище, сам удалился, а царь вошел в святая святых серьезный и сосредоточенный. То была небольшая зала, стены которой до половины высоты были обиты медными листами. Мерцавший свет спускавшейся с потолка лампы слабо освещал богато украшенный четырехгранный цоколь со стоявшей на нем баркой Амона и блестел на золоте и инкрустациях наоса, наполовину закрытого длинным белым покрывалом. Простершись перед ковчегом и мысленно сотворив молитву, Таа встал и приотворил дверцы наоса; статуя бога чуть заметно выделилась из окружавшей темноты, и эмалевые глаза ее блеснули фосфорическим блеском.
– Всемогущий бог, податель жизни и милостей! Ты, руками своими создавший все существующее; ты, которому нет ни начала, ни конца; ты источник жизни, чье дыхание созидает души – внемли моей молитве! – шептал царь, подняв обе руки. – Я здесь, чтобы умолять тебя, тебя – силу, число и гармонию; тебя, который внемлет мольбам слепых, слабых и убогих своих творений, не постигающих твоей премудрости! Услышь меня, Амон-Ра, отец мой небесный, и озари лучом света мрачный путь судьбы народа Кеми! Могу ли я попытаться сбросить иго «Шасу»? Сразишься ль ты с врагами, со мною рядом, навеешь ли на них ужас и дашь ли победу сынам твоим? Суждено ли мне соединить воедино верхние и нижние области, дабы все народы от порогов Нила до моря воспели славу Амона-Ра и преклонились перед его могуществом?
В это мгновение золотистый луч блеснул из глубины ковчега, осветив золотую статую бога, его черную заплетенную бороду и глаза, словно живые смотревшие на Таа. И увидел царь с трепетом, как голова статуи три раза наклонилась, а вслед затем послышался мелодичный, словно издалека доносившийся голос.
– Иди, сын мой, – говорил он, – я дозволю тебе свергнуть иго нечистого чужеземца, оскверняющего землю Кеми и дерзающего согреваться в лучах моих. Повсюду, где только взмахнешь ты боевым топором своим, победа будет тебе предшествовать, и парная кровь врагов, поднимаясь ко мне, будет для меня приятным благоуханием. Гнев мой утихнет, и священные воды Нила, столь долго сдерживаемые, принесут в свое время вам плодородие и изобилие. Слава и успех озарят закат твоей жизни и память о тебе, благословляемая и почитаемая, будет жить вечно, как память об освободителе народа моего. Но двойную корону возложу я на главу Амеса; его благословлю я в потомстве, и от него произойдут величайшие, когда-либо царствовавшие над землей Нила фараоны! Дабы никто не усомнился в словах моих, пусть Амес положит в святилище моем ветвь, срезанную им со священного древа, и я дам вам знамение милости, которой вас потом осыплю!
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
