Когда Юля вернулась, Митяй сидел в той же позе — склонившись к коленям.
— Уходи! — Юле не давался голос.
Митяй встал и, глядя Юле в глаза — вот когда она увидела его истинного — с сошедшимися в ней двумя штопорами из зрачков! — заскрежетал:
— Всё, что ни пожелаешь: Рио-де-Жанейро, например… любой каприз… Да, у меня есть сын. О нём не печалься. У него моя фамилия, квартира, он не будет ни в чём нуждаться, но мне нужна только ты. Увидел и пропал. Согласись.
Ягнёнок тычется ей в ноги и в ладони. Узнаёт её, блеет, подняв мордочку: говорит ей что-то. Кудрявый. Ресницы длинные. Улыбается. Она берёт его на руки. Он — лёгкий, маленький. Хрупкая жизнь.
Гришаня убивает ягнят — руки у него в крови. Её ягнёнка тоже убили. Разделывают. Из шкурки — шапку, мясо — на продажу.
И у неё руки — в крови.
Нечем платить за квартиру. Мама кормит их. Но откуда у мамы доллары заплатить за квартиру?
— Я жду ответа. Ты сомневаешься в моём слове? Или ты думаешь, что у меня руки — в крови?
Юля вздрогнула.
— Я не могу доказать…
— Я тебя боюсь, — прерывает его Юля. — Пожалуйста, уходи.
— Гонишь? Смотри, Юлька, — назвал он её, как называет её отец, — пробросаешься. Хорошо подумай, Юлька. Сроку даю неделю.
У неё и есть неделя сроку. Через неделю платить за квартиру. Через неделю платить за второй семестр подготовительных курсов.
Даша играет в манеже. Хлопает дверь. Митяй ушёл.
Почему Даша кинулась к нему? Откуда она знает имя «папа»?
Митяй ушёл.
Наконец поняла: она — в западне. Обложена Митяем, как медведь — охотниками, пришедшими к берлоге за его шкурой.
Законных денег Митяй с Игорем ей не отдадут, тех, что Аркадий заработал тяжким трудом, тех, что идут потоком — прибылью с завода, денег, по праву полагающихся ей, как жене Аркадия, и Даше, как дочери Аркадия! И это входит в план Митяя. Он засыплет её Аркашиными деньгами, если она выйдет за него замуж — ни в чём отказу не будет.
Митяй не оставит её в покое: даже если она найдёт себе хорошую работу, сделает всё, что в его власти, чтобы она лишилась этой работы. Будет ходить за ней до тех пор, пока не вынудит её выйти за него замуж.
Из матери тянуть деньги больше невозможно. Маленькая квартира, в которой они с Аркашей жили вначале и которую он обещал купить ей на первое время, оказалась недооформленной.
И Бажен не спасёт. Бажена нет.
Выхода два. Бежать в Молдавию, где не надо платить за жильё, где Даша станет жить на подножном корму, а она запряжётся в прежний воз и потянет его на себе, где она вынуждена будет жить под одной крышей с Любой вместо мамы, потому что мама туда вернуться не может. Или… не жить…
У одних жизнь — длинная, до морщин и атрофии всех органов и всех чувств, у других — короткая. Что ж из того, что у кого-то — короткая?! Она знает, что такое любовь. Она знает, что такое дружба. Она знает, что такое — брат. Она знает, что значит родить человека. Что ещё ей хотелось бы узнать? Дашу вырастит мама. С помощью мамы и Валентина Петровича Даша станет счастливым человеком.
Митяй заслоняет свет. Он тут, раскинул сети, поймал её в них. Нет!
Юля бросается к балконной двери, раскрывает её, глотает ледяной воздух зимы. Одно движение, одно лёгкое движение — через барьер перемахнуть, и всё. Девятый этаж!
— Мама! — топот Дашиных ног. Юля резко оборачивается к дочери. — Ты гуляешь, да? Я тоже хочу гулять. Возьми меня с собой.
Юля подхватывает дочь на руки, прижимает к себе. Как же она может бросить беспомощную девочку одну в квартире?! Совсем с ума сошла!
Как Даша выбралась из манежа?
Ася говорила: стенки уже низки для высокой Даши.
— Я хочу есть. Покорми меня, мама! — Даша играет Юлиной косой.
И — тонкий голос Давида Мироныча:
Вооружённый зреньем узких ос, Сосущих ось земную, ось земную, Я чую всё, с чем свидеться пришлось, И вспоминаю наизусть и всуе…
И не рисую я, и не пою, И не вожу смычком черноголосым: Я только в жизнь впиваюсь и люблю Завидовать могучим, хитрым осам.
О, если б и меня когда-нибудь могло Заставить — сон и смерть минуя — Стрекало воздуха и летнее тепло Услышать ось земную, ось земную.
— Мама, почему ты плачешь? Мама!
В игольчатых чумных бокалах Мы пьём наважденье причин, Касаемся крючьями малых, Как лёгкая смерть, величин.
И там, где сцепились бирюльки, Ребёнок молчанье хранит — Большая вселенная в люльке У маленькой вечности спит, —
голос Давида Мироныча.
Юля крепко прижимает Дашу к себе.
— Господи, помоги! — шепчет она.
Один раз Господь помог — когда мама чуть не умерла.
Вечность и сегодняшний её день, отпущенный ей Богом. Грязь под ногами и — земная ось.
— Господи, помоги! Дай путь. Спаси от Митяя!
Яркий Свет заливает глаза. И словно она голос слышит:
— Почему ты должна погибать?! Из-за кого? Из-за грязи под ногами? Из-за убийц? Из-за предателей? Из-за сегодняшних отбросов России?
Живой голос сверху. Митяй отступает в темноту, становится всё мельче и мельче. В Юлю вливается Свет, Он что-то творит с ней — сама собой выпрямляется спина.
Он проникает внутрь и начинает в себя вбирать её растерянность, её страх.
И вот она — очнулась. Она жива. Спала, спала и проснулась.
Она хочет осознать то, что они начали понимать с Аркадием. Вечная жизнь… К ней надо готовиться.
Нет, она не хочет быть Лизаветой — она не позволит убить себя!
В самом деле, почему должны жить подлецы, а они с Аркашей должны не жить? Она не имеет права никого жалеть. Она видела: две машины, слева и справа, врезались в них. Их двое — Игорь и Митяй. Они вдвоём убили Генри. Они хотели убить Аркадия. Игорь привёл своих рэкетиров. Не своими руками Игорь и Митяй убивали Генри и Аркадия. Вот и пригодились верные слуги Игоря.
Нотариальная контора, пропажа документов, сейф. Пожалуй, это не сумбурные мозги Митяя, это — Игорь.
Что же, Митяй — не убийца? И следующим в очереди мертвецов будет Митяй? Похоже, Игорь ни с кем не захочет делить ни власти, ни доллара!
Митяй — не убийца?! И она зря возненавидела его?! Да, он неприятный человек, но, если он не убивал, если способен так сильно любить, может быть, он — человек? Игорь тоже способен сильно любить. Ещё с уроков Давида Мироныча она была уверена: люди, способные сильно любить, убийцами быть не могут. Что бы сказал ей сейчас Давид Мироныч?
