Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Поспешно одевшись, Игнат выскочил во двор. От его дома хорошо были видны черные столбы дыма, за ночь ставшие бледней и тоньше, – это догорали костры. Значит, снова надо идти, снова подбрасывать в топку дрова и мусор. Но Игнат не пошел никуда. Стоял, словно вкопанный в сырую грязь, и не мог пошевелиться. Только во все глаза смотрел, как по склону холма спускаются четыре серые тени: одна впереди, трое чуть поодаль. Тощие. Угловатые. Медлительные.
Ожившие огородные пугала.
– Да что ж ты стоишь-то как истукан? – послышался справа хриплый окрик.
Игнат повернулся и увидел, что это бежит к нему дядька Касьян, на ходу натягивая ватник. Вечно небритое лицо мужика искажала гримаса досады и злости.
– Встречай гостей-то! – поравнявшись с домом Игната, прокричал он и остановился. – Твои это гости теперь! Тебе разговор держать, тебе и хлебом-солью встречать!
«А ведь верно, – подумал Игнат. – Я их вызвал. Я сам. Значит, мне и карты в руки».
На негнущихся ногах прошел до калитки, поравнялся с Касьяном, который теперь утирал выступивший на лбу пот. Грудь тяжело вздымалась, и тем заметнее была кожаная перевязь, на которой болталось ружье.
– Уж не на чертей ли охотиться собрался? – с усмешкой спросил Игнат.
Касьян зыркнул злобно, пролаял:
– С ружьем-то все спокойнее. Оно еще ни разу меня не подводило, не подведет и теперь, коли будет надобность.
– Боишься?
– Боюсь, Игнатушка. Страх как боюсь! Поэтому уводи-ка ты этих супостатов подальше, мы уж свое спокойствие выкупили. А за чужие грехи расплачиваться не хотим.
– За чужие – нужды нет, – откликнулся Игнат. – А вот за свои придется.
Хлопнул калиткой и мимо остолбеневшего Касьяна пошел навстречу чудовищам.
Те уже достигли околицы и остановились, будто без приглашения опасались переступить некую невидимую черту. До Игната донесся сладковатый запах: тяжелый, удушающий аромат смерти.
Украдкой, исподлобья Игнат осматривал пришельцев.
Сейчас они казались ему более похожими на людей, чем в прошлый раз. Верно говорят: у страха глаза велики. Только лица были бледны и мертвы: не лица, а восковые маски. Выдавались скулы, обтянутые серым пергаментом кожи. Из запавших глазниц тускло посверкивали болотные глаза. А еще было какое-то неуловимое сходство с эмбрионами в подземной лаборатории. Но те – лишь заготовка, первоглина, пробный экземпляр. А эти – доведенные до совершенства големы, концентрированная сила, идеальное оружие, у которого нет ни страха, ни сострадания, потому что нет души. Мертвая вода текла по их жилам вместо крови. И оттого они вернулись из мертвых, но так и не стали живыми.
– Кто… звал?
Вопрос прозвучал гулко, будто в пустом кувшине загудел ветер. Игнат вскинул голову и встретился с пылающими глазами чудовища, но не отступил, ответил спокойно:
– Я звал.
Навий приоткрыл трещину рта, отчего на парня снова дохнуло сладостью, и прогудел:
– Оброк… принят. Срок… не вышел. Горе тому… кто по пустякам зовет.
– А это вы сами решите, пустяк или нет, – ответил Игнат. – Я-то свою часть договора выполнил. До Заграда добрался, все Шуранские земли насквозь прошел и мертвую воду добыл. Теперь не худо и вам вашу часть договора исполнить.
Навьи шелохнулись, и до Игната донесся сухой шелестящий звук – так жуки трутся друг об друга лапками и хитиновыми панцирями. И подумалось, что мертвеглавцы, должно быть, действительно существуют – так деревенские дети между собой могли называть навь. А ведь были еще взрослые – ученые, участвующие в эксперименте и, если верить Прохору Власовичу, до сих пор наблюдающие за Опольским уездом, как за муравейником под стеклом. Может, было у этих существ и какое-то иное название, зафиксированное в секретных документах непонятными латинскими буквами, – узнает ли об этом Игнат? Знала ли о том сама навь?
– Помню тебя, – прервал его размышления главный навий. – Обещали оживить… подругу… если мертвую воду добудешь. Так?
– Так, – подтвердил Игнат. – Возможно ли это?
– Нет, – слово ударило гулко, будто в набат.
Под сердцем заворочалась, засосала черная тоска, но теперь она была гораздо слабей, чем прежде. Ведь Игнат давным-давно понял это, и принял, и свыкся с мыслью. А потому – было почти не больно. Почти…
– Нет, – эхом повторил он и умолк.
Некоторое время молчал, теребил пуговицу на фуфайке. Навьи тоже молчали, не двигались, ждали. Где-то за спиной хрипло дышал и хватался за ружье подоспевший Касьян, но до него никому не было дела.
– Вот что, – наконец сказал Игнат. – Вместо одного дела я два с вас попрошу. Одно не в тягость, а другое – уж как рассудите.
Навий приоткрыл акулий рот, блеснули между синюшными губами острые зубы.
– Не много ли… просишь? – глухо выдавил он, протянул высохшую руку, выдохнул, словно ветер ворох листьев переворошил: – Воду!
Игнат отступил на шаг, упрямо покачал всклокоченной гривой.
– Быстрый какой! Не на того напал. Воду я в надежном месте спрятал. Сначала выполнить обещай, а как выполнишь – тогда решу, отдавать ли.
– Откуда знать… что не лжешь?
– А это вам на слово придется поверить. Я же вам поверил тогда, в лесу. Ремень со спины отдал.
– За ложь… не только ремнем… жизнью поплатишься.
Белой вспышкой сверкнуло перед глазами лезвие. Но Игнат и глазом не моргнул. Проговорил, чеканя каждое слово:
– Не бойтесь, в этом не солгал. Знаю теперь, что в попытке стать равными Богу люди возвысились над смертью. И приручили ее. И распространяют по свету, как вирус. Вот и в Опольский уезд запрятали, буреломом перегородили, от мира отрезали.
Он умолк и пытливо глянул на существ. Те стояли по-прежнему неподвижно, но на неживых лицах отразилось… что же? Игнат не был окончательно уверен, но ему почудилось: прежде бесстрастные черты оживились, и появилось если не благоговение, то, по крайней мере, понимание. Появилось – и тут же пропало.
– Хо… ро… шо, – медленно произнес навий. – Будь… по-твоему. Что хочешь… за ремень?
Игнат почувствовал, как под фуфайку начала медленно проникать утренняя сырость. Он поежился, хмуро глянул через плечо. Фигура Касьяна маячила позади. Приблизиться он не смел, а ружье держал на изготовку. Того и гляди, пальнет. В навь ли? В Игната?
– Есть выражение у людей: око за око, – сказал Игнат. – Сильно обидели меня мои же земляки. Предали. Изуродовали и на смерть в тайге оставили. А до меня Званку на смерть отдали. Марьяну в откуп принесли. И сколько еще было таких Марьян да Званок? Так за это я желал бы им…
– Ах ты сученыш! – завизжал Касьян.
Игнат отклонился – и вовремя. Белая молния полыхнула, словно предвещая бурю, которая уже шла на Солонь и окрашивала утреннее небо в цвета асфальта и графита. Грозно заворчало в отдалении. Навий опрокинулся на спину, и Игнат увидел, как по груди существа разливается чернильное пятно – дыра, пробитая выпущенной Касьяном пулей.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
