Адвокат. А я, Ваша честь, требую от прокурора извинений за Горбачева-Гитлера.
Прокурор. Не дождетесь!
Адвокат. Вот как! Тогда я буду говорить с вами на языке уголовного кодекса!
Прокурор. Да хоть на матерном! Напугали! Горбачев виновен, и он заслуживает за свой «сухой закон», а в большей степени за пещерный уровень его реализации, суровейшего наказания. Чтобы новым властям впредь было неповадно творить с людьми подобное.
Горбачев виновен! Виновен! Виновен! Сто раз это скажу.
Адвокат. Перед тем как виноватить Горбачева, разберемся с Вашей виновностью, господин прокурор. В пылу полемики, а может быть, нарочно, но вы назвали моего подзащитного фюрером и тем самым…
Прокурор. Виноват. Я сравнил Горбачева с фюрером, но это в корне неверное сравнение. Горбачев – хуже фюрера. Он профукал аванс доверия народа. Ждали перемен, всех достали застой, отсутствие в магазинах самого необходимого, воровство и неопределенность. И тут пришел Горбачев. Молодой, энергичный, всех призывал «начать» перестройку с себя. И хотя его слабо понимали, никак не могли взять в толк, чего хочет генеральный секретарь партии, у которого и так все есть, а за ним пошли. А он? У целого поколения советских людей отнял право на лучшую жизнь. Разорил перспективную отрасль. Расчистил дорогу мафиози, которые ныне правят бал в моей стране.
Адвокат. Высокий суд! Перед вами, я имею в виду прокурора, стоит несчастный человек. Его ограбил Горбачев, украл у него, по его же словам, право на лучшую жизнь. Судя по истеричным выступлениям прокурора, лучшая жизнь для него – это жизнь с бутылкой водки, которую у него отнял Горбачев.
Прокурор. Протестую!
Судья. Протест не принят. Продолжайте, сторона защиты.
Адвокат. Спасибо, Ваша честь! Разрешите мне именно на этой теме заострить ваше внимание – так ли нужна нам водка для развития страны и общества, как это излагает прокурор. Глубокий анализ рассматриваемой проблемы дал когда-то лауреат Ленинской премии, академик С.Г. Струмилин в своей старой по времени, но не по смыслу работе «Хозяйственный расчет и проблемы ценообразования». Он написал ее задолго до «сухого закона». И вот, что пишет видный ученый о водке, судьба которой так беспокоит нашего бедного прокурора.
Прокурор. Ваша честь, протестую!
Адвокат. Ну хорошо, хорошо, не бедного прокурора. А очень и очень богатого! Разбогатевшего прокурора! Нашего маленького Рокфеллера.
Судья. Сторона защиты! Делаю вам очередное предупреждение! В следующий раз лишу вас слова.
Адвокат. Виноват, Ваша честь, исправлюсь! Итак, академик Струмилин, научный светила. Вот его отповедь прокурорам, любящим выпить: «…Торговать ядами, пусть и по самым высоким ценам, извлекая попутно и добавочную сверхприбыль за каждое новое отравление, – это такое занятие, с которым нельзя никак уже мириться в наших условиях. Ведь не торгуем же мы такой отравой, как опиум или героин, хотя за них душевнобольные люди готовы платить еще дороже, чем за водку и спирт. Алкоголизм угрожает нам стать величайшим бичом человечества… И с этой угрозой пора уже вступить в решительную борьбу…
…Без продажи водки у нас сразу же обнаружилась бы большая прореха и в приходном бюджете. Но никто еще не подсчитал и тех потерь, какие за пределами бюджета теряет хозяйство в результате якобы сверхрентабельной торговли водкой. Расширенное воспроизводство такой зловредной отравы в нашем народном хозяйстве не оправдывается никакими действительными его потребностями…
Бесспорно, что без водки намного снизились бы налоговые доходы казны. Но зато в еще большей мере возрос бы реальный народный доход. И за счет того, что трезвый труд производительнее нетрезвого, и за счет возможных сбережений времени на многие ныне совершенно непроизводительные его растраты… А денежные потери в бюджете за счет ликвидации водки можно было бы восполнить даже с избытком за счет повышенной прибыли.
Таким образом, с точки зрения трезвого хозяйственного расчета практикуемое у нас расширение торговли водкой лишь умножает тот ущерб, какой она причиняет всему народному хозяйству. Сам по себе этот продукт, как безусловно вредный людям и ведущий к хозяйственным потерям, ибо дезорганизует труд, следует рассматривать как отрицательную величину в народно-хозяйственном обороте. А средства населения, расходуемые на вредоносный пропой, – это прямой вычет из нормального потребления трудящихся, который фактически снижает уровень благосостояния всей страны».
И после этого вы скажете, что у Горбачева были плохие советчики? Что рубил сплеча, что ввел «сухой закон», не изучив тему и не выслушав умных людей? Нет. Тогда в чем причина провала питейной реформы 1985 года? А вот в чем. Сделаем экскурс в более давнюю историю. В 1633 году в Московию прибыл иноземный гость – Адам Олеарий, посол Голштинии. И вот что он пишет о милой моему сердцу стране:
«…Порок пьянства так распространен у этого народа, как у духовных, так и у светских лиц, у высоких и низких, мужчин и женщин, молодых и старых, что если на улицах видишь лежащих там и валяющихся в грязи пьяных, то не обращаешь внимания; до того все это обыденно.
Если какой-либо возчик встречает подобных пьяных свиней, ему лично известных, то он их кидает в свою повозку и везет домой, где получает плату за проезд. Никто из них никогда не упустит случая, чтобы выпить или хорошенько напиться, когда бы, где бы и при каких обстоятельствах это ни было; пьют при этом чаще всего водку… Не только простонародье, но и знатные вельможи, даже царские великие послы, которые должны бы были соблюдать высокую честь своего государя в чужих странах, не знают меры, когда перед ними ставятся крепкие напитки; напротив, если напиток хоть сколько-нибудь им нравится, они льют его в себя как в воду до тех пор, пока не начнут вести себя подобно лишенным разума, и пока их не поднимешь порою уже мертвыми…».
Ваша честь, прошу обратить внимание на фразу: «…на улицах видишь лежащих там и валяющихся в грязи пьяных, то не обращаешь внимания; до того все это обыденно…». Обыденно! Триста лет прошло – и все – «обыденно» по сей день.
И вот что я думаю. А может, и шут с ним, с русским народом, что мы с ним носимся, как с писаной торбой? Пускай спивается и вырождается? Ну не хочет он жить в красоте и достатке, как те же англичани на своем острове, не желает он становиться чехом, французом, немцем, чтобы в массе своей стать резвым, опрятным, перестать материться на всю улицу и мочиться в подъездах. Зачем его заставлять? Зачем заставлять есть ложкой, если руками удобней? Пусть делает, что хочет. И пусть пьет водку. Сколько душа пожелает. Вот только вопрос: как быстро даст отсюда деру прокурор, когда народ, дорвавшись до разливанного алкогольного моря окончательно одичает, сопьется и скурится? Завтра? Или через пару минут, как только свои денежки переведет он в швейцарский банк?
Прокурор. Протестую, Ваша честь!
Судья. Протест отклонен! Минуту внимания! Сторона защиты, сторона обвинения! Позвольте прервать ваши споры, которые грозят перейти в заурядный скандал. Прения сторон на сегодня завершены, заседание объявляется закрытым.
