– Я бы не осмелилась, Чечек, – устало вздохнулаГюлизар-ханым. – Это была воля господина.
– Что-о? – Чечек побелела. – Уж не хочешь ли тысказать?..
– Да, да, – кивнула Гюлизар-ханым. – Сегодняпятница, а значит…
– Ты привела ее на джумалык [81]? –взвизгнула Чечек так, что Гюлизар-ханым даже поднесла ладони к ушам, но ничегоне ответила, а только опустила глаза.
Пышная грудь Чечек ходуном ходила. Лиза ожидала, что этавозмущенная валиде-хохлушка сейчас набросится на нее, но Чечек сумела перевестидух и даже усмехнулась. Впрочем, усмешка ее была из тех, что страх наводит.
– Ну что ж, – пожала она плечами, – иди сюда, дайхоть разглядеть тебя как следует. Как же тебя зовут? – спросила онаснисходительно, но Лиза не пожелала ни ответить, ни приблизиться к ней.
– У нее пока нет имени в гареме, – подсказалаГюлизар-ханым. – Она русская – вот все, что я о ней знаю.
– А-а, кацапка [82]! – протянулаЧечек. – Ну и где же твое вымя?
Лиза стремительно шагнула вперед, чтобы показать этойгрудастой хохлушке, у кого здесь вымя, как вдруг Чечек с неожиданнымпроворством нагнулась, вцепилась в край холстины, на которую было навалено перои на которую уже ступила Лиза, и дернула так резко, что та не удержалась наногах и рухнула прямо в ворох птичьего пуха!
От неожиданности Лиза вскрикнула, но перо набилось ей в рот,и, пока она отплевывалась, Чечек что-то выкрикнула, и несколько проворных руктуго закатали Лизу в холстину. Вдобавок кто-то – уж, наверное, самаЧечек! – тяжело уселся на нее, так что она теперь не могла ни вздохнуть,ни двинуть ни рукой, ни ногой. Попыталась крикнуть, но увесистый шлепокзаставил ее замолчать.
– Лежи тихо! – прикрикнула Чечек. И она несколько разподпрыгнула на Лизиной груди так, что у пленницы вырвался болезненный стон, зачто она была награждена новым сильным ударом.
– Что-то перинка жестковата! – проговорилаЧечек. – А ну, девки, тащите-ка сюда добрый ципок [83]!Взобьем ее, чтоб помягчела.
Раздался общий хохот. Даже Гюлизар-ханым угодливо хихикнула;ее басок слышался в общем хоре, а ведь Лиза хотела заступиться за нее, оттого иввязалась в пререкания с Чечек… Вспомнилось, что по-татарски «чечек» означаетне только «цветок», но и «заразная болезнь». Вот уж воистину! Красива, чтоцветок, зловредна, что злая хворь!
Меж тем раздался топот босых ног, и Чечек оживленноспросила:
– Принесла? Ну, давай! – И в ту же минуту Лиза ощутилатакой сильный удар по животу, что от боли внутри у нее все словно бы налилосьогнем. Жестокость Чечек оказалась просто ошеломляющей! Она хотела не простозапугать новую наложницу; она расчетливо и беспощадно била ее по стыдномуместу, надеясь, похоже, изувечить.
Однако тут Чечек перестаралась. Невыносимая боль заставилаЛизу взвиться, выгнувшись дугой и сбросив с себя тяжелую, но неуклюжую Чечек.
В два рывка Лиза сдернула холстину вместе с тонким белымплатком, который еще недавно так красиво покрывал ее волосы, и набросилась на Чечек.
Та едва успела отшатнуться, не то ногти Лизы оставили быкровавые борозды на ее щеках. Но ей не удалось спастись от града сильныхударов, ибо Лиза была вне себя и сейчас ее не остановила бы даже угроза смерти.Ее серые глаза словно бы побелели от ярости, и Чечек, которая, видимо,давненько не встречала никакого сопротивления своим злым привередам, не нашутку испугалась и уже почти не сопротивлялась, а только изредка отвечала Лизевялыми ударами да еще успевала прикрывать лицо. Ее легкие, воздушные одеянияуже были изорваны в клочья; к тому же Лиза почти сорвала с ее бедер роскошныйпояс, так что затейливый узел теперь нелепо торчал на круглых ягодицаххохлушки, словно петушиный хвост у курицы.
Лиза тоже была хороша! Волосы ее растрепались, безрукавкатреснула на спине, и в пылу драки Лиза даже не заметила, когда сбросила ее.Прореха на рубахе зияла почти до пояса, так что голая грудь видна была всякомувзору.
Наконец Чечек, оступившись, рухнула на пол, но, падая,увлекла за собою Лизу, и они, под перезвон бизеликов и под вопли и смехневольниц, среди которых выделялись басистые причитания Гюлизар-ханым,покатились по полу.
И вдруг голоса стихли, будто их ножом обрезали. Это было такнеожиданно, что Лиза на миг ослабила хватку, и Чечек удалось вывернуться из-поднее и подняться. Лиза тоже вскочила, готовая вновь вцепиться в эту заразу, нотут она увидела, что все гаремницы, а вместе с ними и Гюлизар-ханым пали ниц.
Лиза оглянулась… и увидела Сеид-Гирея, стоявшего у входа.
Чечек с жалкой улыбкою пыталась расправить лоскутки своихрозовых одежд, а Лиза так и замерла, растерянно уставясь на молодого султана.
Сеид-Гирей держал в руке белый шелковый платок, который, пообычаю, должен был опустить на плечо невольницы, которую выбрал для своего ложана эту ночь.
– Что такое? – спросил он негромко и вроде бы дажемягко. Но у Лизы мороз прошел по коже. – Или вы забыли, что нынче пятница?Или меня здесь не ждали? А может быть, вы хотите, чтобы я набил этим пухом вашиутробы?..
– Повелитель мой! – Чечек тяжело рухнула наколени. – О повелитель!..
В ее голосе звенел такой ужас, что Лиза поняла: спесивостьЧечек – не более чем размалеванная личина. И она тоже всего лишь невольница,которая безумно боится своего господина, властного и над жизнью ее, и надсмертью, а значит, она ничем особенным не выделяется для него среди других. Иесли Лиза сейчас уступит охватившему ее страху и тоже падет ниц, она навсегдаостанется для Сеид-Гирея всего лишь трепещущей от страха пленницей, очереднойподстилкой, игралищем его мимолетных прихотей. Это значит, она будетбесповоротно унижена, а пуще всего, потеряет всякую надежду на возможностьпобега. Нужно сделать что-то, что-то!.. Мысли лихорадочно бились в голове, нохолодный взгляд желтых глаз леденил ее.
О, она уже не раз видела такой взор на Востоке!
